aa
Действуй, сестра: Как я избавилась от мизогинии и поверила в женщин
Воспринимать других женщин как конкуренток, презирать их за глупость и дистанцироваться, пытаясь стать «своим парнем» — давайте признаемся, почти все мы через это прошли. Алиса Таёжная рассказывает о прививке против женоненавистничества
Есть популярный вопрос на собеседованиях о том, кем ты себя видишь через пять лет. Мой опыт подсказывает, что мы никогда не видим себя теми, кем через пять лет становимся. Или становимся ими параллельно с тем, как становимся ещё и кем-то другим. Пять лет назад я работала редактором и даже не представляла, что можно писать на сайт «для девочек» или «про девочек», не морщась от стыда. Пять лет назад я была больна серьёзной формой мизогинии с редкими проблесками выздоровления. Девушек я любила осторожно — по большей части тех, с кем общалась близко, — к остальным относилась снисходительно и/или брезгливо.
Для меня они капризничали в торговых центрах, устраивали скандалы на лобном месте в «Доме-2», водили своих парней на дебильные ромкомы и думали о красе ногтей. Если они добивались чего-то, то делали это немного хуже, чем их коллеги-мужчины. Если они публично выражали мнения, то были эмоциональны и не всегда последовательны. Я не шутила о них, как на Сomedy Radio, но многих характеризовала похожим образом — стереотипы удобны тем, что превращаются в хлёсткие мнения и ядовитые колонки без больших усилий. Только добавь желчи. Пять лет назад я не догадывалась, что незаметно для себя перестану думать так. Это история о том, как всё случилось. И это довольно типичная история.
«Как ты могла, подруга моя? Ближе тебя ведь нет у меня!» — пела группа «Стрелки» всю мою юность. БГ пел: «У каждой женщины должна быть змея». А моя любимая киногероиня Людмила Прокофьевна рассказывала на свидании: «Но однажды моя лучшая подруга решила выйти замуж… за моего жениха. С тех пор я ликвидировала всех подруг». Родители никогда не говорили мне, что девочки хуже мальчиков, не настраивали меня против других, но ощущение, что с девочками что-то не то и доверять им нельзя, преследовало меня большую часть моей жизни.
Думая о том, как получилось, что доверять другим девушкам и уважать их было так трудно для меня, я пришла к выводу о том, что всё же самое главное — это то, как к дружеским отношениям относились наши родители. За редким исключением, они выживали. Постоянно переезжали, работали на нескольких работах и мирились с унизительными бытовыми условиями. Не только делу время, потехе — час, а ещё и семье время, дружбе — час, если этот час вообще был. Дружба — что-то со школьной скамьи, из счастливых студенческих времён, которые закончились с первыми годами пахоты. Работать с единомышленниками, встречаться с партнёром с похожими интересами, распоряжаться свободным временем, заводить детей, когда поживёшь в своё удовольствие, а не когда семья косо смотрит — роскоши нашего поколения у них не было. Как не было опции заведения и поддержания длительных горизонтальных связей. Наши родители часто умели дружить до гроба, как в пионерской клятве, но не всегда могли проводить время вместе весело и интересно.
Этот факт, в сочетании с историями о коварстве женской дружбы, поселил внутри меня ощущение, что я — одна в поле воин, а настоящая битва идёт за самое главное. За того самого человека. Само собой, есть книги сестёр Бронте и песни Аланис Мориссетт, Вивьен Вествуд и улыбки голливудских актрис, но чего стоит жизнь, если проживать её в одиночестве? Друзья приходят и уходят, а подруги и вовсе не в счёт. Подростковая дружба с девочками была чем-то вроде легкомысленной репетиции отношений, которые придут позже — с тем самым человеком, которого я так долго жду и который избавит меня от одиночества.
Я хотела родиться мальчиком лет до 25 — примеры из жизни подтверждали, что любому мальчику обеспечено больше внимания. В нашем классе было около десяти девочек с хорошими и отличными учебными результатами, но только о способностях мальчиков говорили вслух. Девочек не хвалили, чтобы не перехвалить. Критиковали очень выборочно и почти всегда с переходом на личности, а в целом воспринимали как должное. Девочкам доставались комментарии об их поведении и внешности, от самих девочек — в первую очередь. Мы конкурировали за толику самого посредственного мальчишеского внимания и очень жестоко сплетничали.
Если пресекать драку казалось важным почти для каждого учителя, то никто за десять лет в школе не объяснял нам базовые вещи о правилах общения, взаимном уважении, границах друг друга и о том, что мы не на войне. Быть королевой улья не хотелось, но, господи, о чём я думала, когда одноклассник подстриг главной отличнице нашего класса косу? Смеялась вместе со всеми. Школа была слишком приличной, чтобы всё закончилось фильмом «Чучело», но травля, как известно, проявляется в мелочах. Никакого сестринства нельзя было представить — и разделение праздников на 23 Февраля и 8 Марта, смысла которых тогда, как и сейчас, никто не понимал («защитники Отечества» не собирались служить в армии, а многие «матери и жёны» были не замужем и без семьи), только подчёркивало разделение на два лагеря: тех, кому предначертано проявлять инициативу, и тех, кто будет этого с нетерпением ждать. Я общалась с девочками только потому, что мальчики со мной общаться не хотели, а если бы согласились — я бы послала всех подружек прошлого и будущего куда подальше, чтобы меня позвали на какой-нибудь пацанский день рождения.
С травлей я столкнулась в девичьей среде: в 12 лет я поехала в летний лагерь и попала в эпицентр внимания местной команды гопниц. Иерархия была самая стандартная, подростковая: красавицы, которые нравятся мальчикам и поэтому их не трогают, пацанки, которые дружат с мальчиками и поэтому тоже имеют иммунитет, девочки из хороших семей с крепкой самооценкой и дорогими телефонами и новенькие типа меня. Потерпев три дня беспричинных и очень жестоких оскорблений и издевательств, я пожаловалась родителям, и всё достаточно быстро разрулилось — в первую очередь благодаря громким крикам усатого папы ростом под два метра.
«Мы и не подозревали, что ты нормальная», — папин рык купил мне уважение всех приехавших в этот лагерь детей: остаток лета я трясла попой под Таркана и Рики Мартина с хулиганками, сжигавшими мои вещи двумя днями ранее. Как позже выяснилось, большинство детей были из неполных семей, и папа, готовый среди рабочей недели принестись в Подмосковье и навести там шороху, был козырем, о котором я не догадывалась. Был бы такой эффект, если бы приехала одна мама? Мне кажется, я знаю ответ. Мне хотелось бы сказать, что я никогда не участвовала в травле других девочек, но это не так: бывало, что видела и не заступалась, отходила в сторону. Часто доминировала над менее расторопными и более спокойными подружками, которые были «слабее» меня.
Моим родителям, у которых в семье были младшие братья и сёстры, этого никогда не понять. Случай в лагере и полтора года в борцовской спортивной секции с одними мальчиками укрепили меня в мысли, что быть парнем — счастливая привилегия: все пацанские правила меня устраивали, а в девичьих я путалась. К тому же быть единственной девочкой в спортивной секции и сдавать такие же нормативы — ещё какой апгрейд самооценки.
Обидно признавать это, но почти все тинейджерские годы я определяла себя через парней, с которыми встречалась, — мне не приходило в голову, что писать песни, делать музыкальный лейбл, писать рецензии или интересные тексты могу я, а не мой молодой человек. Что от меня может исходить инициатива. Именно поэтому на заметных девушек, чем бы они ни занимались, я точила ножи — в первую очередь от зависти к их храбрости делать по-своему и полной самодостаточности.
Мизогинию немного скорректировала учёба, а потом и работа. В нашем институте было 60 человек на потоке, и 90 процентов — девочки. Они не были бестолковыми дурёхами в ожидании замужества или бездарными и невыразительными повторюшками. Там я нашла своих первых настоящих подруг, влюбляясь в них до беспамятства, как ещё не влюблялась в парней. Но «девочки-девочки» вызывали у нас снисходительный смешок: помню, как в какой-то дурацкой комедии мы услышали словосочетание «Бабские бабы!» и использовали его при каждом удобном случае — от сумки цвета фуксии до очередного анекдота «про блондинок».
Само собой, мы не имели в виду ничего плохого. Само собой, я была уверена, что на какую-то работу берут через постель. Стало очень смешно, когда спустя год меня обвинили в этом, когда я ненадолго стала редактором важного московского издания. Словосочетания «внутренняя мизогиния» я тогда не знала. В следующий раз травля случилась уже в 19 лет, но ничем по ощущениям не отличалась от лета в лагере. Два десятка уважаемых людей на несколько лет старше меня обсуждали в открытом режиме срача в «Живом журнале» мои профессиональные и личные качества и — уляля! — мою внешность. От липкого пота, который покрыл меня с ног до головы, невозможно было отмыться несколько дней, а флешбэки возвращались на протяжении нескольких лет: как это часто бывает в сраче, редкие голоса «зачем так обсуждать живого человека?» тонули под десятками комментариев про лицо и фигуру. Но — о чудо! — люди меняются. И все эти спикеры выросли вместе со мной в профеминистов, искренних и последовательных.
Переживать проблемы лица, фигуры и собственных способностей я начала с парнем, с которым встречаюсь до сих пор: так совпало, что он профеминист (мы оба не знали это слово достаточно долго), а соперничать с девочками за мужское внимание стало неактуальной задачей. Со временем из моего языка исчезли уничижительные «не будь бабой!» и «у тебя что, ПМС?». Я сосредоточилась на себе и подругах. Внезапно подруг стало невероятно много. Сестринство — процесс долгий и требующий усилий, но глобальное и важное ощущение girl power со многими девушками по всему миру у меня появилось всего несколько лет назад. С девушками я работаю и общаюсь последние десять лет и успела заметить на тысяче примеров, что презирать собственный пол было самой большой глупостью в моей жизни.
Мизогиния даёт краткосрочные социальные привилегии, но редко сопутствует счастливой жизни. Девушки пишут музыку и выступают, попадают на Венецианскую биеннале и становятся главными редакторами, за несколько лет вырастают из многообещающих интернов в отличных профессионалов, возглавляют свой бизнес и занимаются предпринимательством, управляют музеями и фондами, бегут марафоны и снимают фильмы — почти все мои знакомые девушки такие. И при этом они пьют водку или «Космополитен», носят джинсы или мини, делают татуировки или любят песню «Barbie Girl» — а чаще всего не нужно никакого «или».
Скажу то, что все и так знают: девушки работают с невероятной прилежностью за меньшую зарплату, куда реже сливаются с ответственных заданий, отлично умеют слушать и идеально работают в команде. Девичья команда, с которой работала именно я, теперь нарасхват. Именно во время работы с ней я поняла, что работать с подругами — это привилегия, а не террариум, и до сих пор не знаю, о чём смеются, снисходительно говоря про «женский коллектив».
Больше года назад я написала текст о собственном опыте депрессии — в процессе терапии стало очевидно, как много негативных ощущений в моей жизни было продиктовано людьми со стороны. Многие, особенно в начале моего пути, позволяли себе комментарии, которые никогда бы не сказали про парня — от того, как надо себя вести, до того, как нужно выглядеть, чего хотеть и кем работать. А ещё что женской дружбы не бывает («подруга подкинула проблем», «угнала тебя, угнала»), девушки никогда не будут хороши в деле, как парни, и нет ничего страшнее, чем начальник — женщина (ну разве что водитель женщина: за рулём тратата — это не езда).
Помните песню: «Ну что ж ты страшная такая! Ты такая страшная! И ненакрашенная страшная, и накрашенная»? А «В голове ни бум-бум! Малолетка, дура дурой!»? Это годами лилось на меня рекой. Самой значительной частью терапии было отшелушивание мизогинического бреда и отделение собственных желаний от навязанных мотиваций вокруг. «Никого не слушай» — хороший совет в 25, но весь фокус в том, что до 25 мы кого-то слушаем — и часто именно это определяет нашу жизнь. После публикации текста о личном опыте пережитой депрессии мне написали сотни человек: девушки, все как одна, боялись говорить о своей проблеме с близкими, переживая, что прослывут истеричками, их парни молчат или самоустраняются в полной уверенности, что это «бабские дела».
Писавшие мне парни тоже переживали, что депрессия «не мужская болезнь». Через какое-то время я сделала закрытую группу поддержки для знакомых и осознала, как важно иметь возможность поделиться проблемой, понять её типичность и не получить за это ярлык истерички. Несмотря на то, что основное лечение от депрессии и тревожных расстройств проходит под наблюдением врача, и парням, и девушкам требуется комфортное пространство для обсуждения трудностей, где нет места обвинению и агрессии. Можно быть уязвимыми и уважаемыми одновременно, можно делиться и поддерживать друг друга, можно виртуально обнимать посторонних, а главное — слышать чувства, боль и опыт других людей, не проецируя на других собственный жизненный сценарий.
Другой важной часть осознания девичьей солидарности стали самые обычные домашние вечеринки с обменом одеждой. В практике моих родителей и предыдущих поколений девичник — это то, что происходит, когда мальчики уходят по своим делам. Или это последняя вечеринка перед свадьбой, где стриптизёр в золотых трусах так не похож на твоего будущего мужа. На наших девичниках я стала анализировать, как мы строим общение и учимся быть уязвимыми во взрослом возрасте. Мы переодеваемся друг перед другом, говорим о работе и выходных, строим общие планы, пьём вино и обсуждаем последние новости, степени MBA, Бейонсе и пони — и чувствуем себя в безопасности. В наших оборотах нет «жирных ляжек» и «кривых ушей», «неподходящих фигур» и «больших носов», есть только добрые шутки и заслуженные комплименты.
Мы все очень разные, с разными фигурами и вкусами, и именно этим уникальны — очевидное общее место, которое поражает как гром среди ясного неба, когда на твоих глазах меряют одежду 60 девушек разных размеров и возрастов, с детьми и без. Почему-то после каждой такой вечеринки у меня поднимается самооценка — в отличие от половины дня в какой-нибудь примерочной. Я вспоминаю, как комментируют друг друга героини «Дрянных девчонок», и понимаю, как здорово вырастать и быть тем, кем ты даже не думал становиться пять лет назад. Как легко и приятно дружить без камня за пазухой, доверять другим девушкам и как долго этому нужно учиться. У меня нет ни одной родной сестры, всех я нашла сама. Это то, чего я точно не могла когда-то представить.
www.wonderzine.
Комментарии
aa
Прочтите!!! Прочтите!!! Прочтите!!!
Эту сказку написал мальчик, живущий в хосписе. Мишка, ему 12 лет. С прошлой осени он «отказной» у врачей.
Он написал ее на школьный литературный конкурс, но это не так важно. Важно, что он хочет, чтобы его сказку читали. Чтобы чувствовали – кому нужно и кто захочет… Когда Мишка лежал в реанимации, ему пообещали, что его сказку еще будут читать.
На сегодня – ему лучше. Поделиться этой сказкой -
одно из тех Чудес, что мы можем сделать своими руками – чтобы исполнилось желание ребенка, и сказка прошла более длинный путь. Мишка заслужил это...
СКАЗКА О ЛУННОМ ЛУЧИКЕ
«Жил-был маленький золотистый лунный лучик. Он был совсем тонкий, с трудом пробивался сквозь густые тучи. В сумрачном лесу он часто терялся среди веток, и не мог попасть в комнату через окно, если шторы были задернуты. Он мечтал стать таким, как старшие братья – сильные и яркие солнечные лучи, что бы приносить всем тепло, жизнь и радость. Лучик печалился: «Неужели я всегда буду таким слабым? Что я смогу сделать хорошего?» Но однажды красивая серебряная звездочка сказала ему: «Мы с тобой – особенные. Мы умеем светить ночью и дарить миру волшебство. Просто гори от всего сердца и ничего не бойся!» И лунный лучик побежал по темной воде реки и нарисовал сверкающую дорожку. Все птицы, рыбы и даже деревья на берегах залюбовались ею. Потом лучик пробрался в открытую форточку одного дома и ласково погладил по щеке малыша, который увидел сказочный сон. Лучик заиграл на лесной листве и помог заблудившемуся оленёнку найти свою маму. А к утру он, усталый и счастливый, возвратился домой – в лунный диск. И спрятался там до заката, до следующих подвигов!»
Если вы поместите эту сказку у себя на странице, Мишка Вам будет очень признателен, возможности разместить свою сказку в интернете у него нет. СПАСИБО ОГРОМНОЕ ВСЕМ, КТО ПРОЧИТАЛ СКАЗКУ, КТО РАЗМЕСТИЛ У СЕБЯ – ВСЕМ, КТО ПОМОГАЕТ ДЕЛАТЬ ЧУДЕСА СВОИМИ РУКАМИ! И ДАВАЙТЕ ВСЕ ВМЕСТЕ ПОПРОСИМ ВЫСШИЕ СИЛЫ ПОМОЧЬ МАЛЕНЬКОМУ СКАЗОЧНИКУ НАПИСАТЬ ЕЩЕ ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ МНОГО СКАЗОК! Давайте побудем тем светлым лучиком...
P.S денег никаких не нужно. Просто прочтите...
Передайте сказочку другим читателям.
Порадуйте ребёнка. из Оля Мачильская
Реклама
Комментарии