У нас только началась семейная жизнь и я думал: маленькие причуды – они даже украшают быт.
Но причуды нарастали.
Когда мы входили в квартиру, Маша кричала: «Стой на коврике, не проходи дальше!». И я, как эквилибрист, топтался на маленьком коврике, снимая ботинки. Однажды случайно наступил мимо коврика – Маша бросилась за шваброй, тут же начала мыть всё вокруг, будто я болен чумой.
Она стала проверять даже подошвы моих тапочек, ей казалось, что на них грязь. А всё после того, как я однажды вынес мусор на лестничную площадку – да, в тапках. Маша чуть с ума от такого не сошла: «Ты выходил на лестницу в домашних тапках?». Потребовала, чтобы я их снял и тут же выбросила. Объяснила, что теперь они испорчены навсегда. Ну ладно, я отыскал шлепанцы, с которыми обычно езжу на море. Но Маша разглядела, что с них упало на пол несколько песчинок. Приказала: «Стой! Ни с места. Их надо помыть, от них дикая грязь!»
И потом еще сорок минут отмывала шлепанцы всеми пенистыми средствами, а я стоял и думал, как мне повезло с женой, хотя, конечно, причуды уже стали надоедать.
Нет, вообще порядок я люблю. Чистые полы в доме тоже люблю. Я не из тех мужчин, кто разбрасывает носки. Я сам поклонник белоснежного унитаза и шкафов без пыли сверху. Но человек все-таки производит в мире легкий хаос, пусть и в пределах собственной квартиры. Это неизбежно, это нормально, это свидетельство, что мы существуем, а не стали призраками.
Но жене явно хотелось бы, чтобы я стал бесплотным. Она уверяла, что я задеваю плечом стену в коридоре. Ну допустим, говорю, и что? «А она грязнится от этого, не видишь?» Я стал пристально разглядывать стену, покрашенную в приятный оливковый цвет. Ничего не увидел.
«Потому что тебе плевать на это! – возмутилась Маша. – Ты готов жить на помойке!».
Заплакала и ушла. Мне пришлось ее утешать, я клялся больше никогда не прикасаться к стене.
Каждый вечер она требовала: «Давай одежду в стирку!». Я объяснял, что в джинсах проходил лишь один день и в общем, еще пару дней они вполне перенесут. «Нет! – возмущалась Маша. – Ты был в городе, надо стирать!».
Наша стиральная машина работала как оборонный завод в годы войны – бесперебойно. Я не пожалел денег, купил и посудомоечную машину. Но Маша уверяла, что та моет плохо и потом еще заново мыла посуду. Подолгу изучала каждую тарелку, прищурившись. Я старался есть только из одной тарелки и пить из одной чашки.
Жену я видел лишь в резиновых перчатках, со шваброй или щеткой в руках. Она всюду обнаруживала досадную грязь. Как лютый сержант она ходила по дому, инспектируя все углы и поверхности. Я старался маршировать ровно и четко, по одной линии. Старался не трогать шкафы, посуду, стены. Потому что после каждого открытия дверцы Маша бросалась вытирать пятна, оставленные пальцами.
По ночам, когда приходило время для милых утех, Маша первым делом спрашивала: «Ты точно хорошо помыл руки? А ногти подстриг? Подожди со своими поцелуями, я серьезно!»
Ясно, что спустя время милые утехи перестали быть милыми. Я ложился, руки по швам, закрывал глаза. Доносился лишь шум стиральной машины. В темноте звучал голос жены: «Кажется, наволочка грязная….». Сквозь наступающий сон я отвечал: «Успокойся. Ты вчера ее меняла». Маша ворочалась, сопела, не могла уснуть. Наконец вскакивала, включала свет: «Давай поменяем белье!».
Я мечтал о собаке, но при одном упоминании о ней, Маша схватилась за сердце. И вместо собаки мы купили робота. Это такая большая плоская шайба, которая ездит по дому, собирая пылинки-соринки. Но и после робота Маша проверяла любой уголок.
Ясно, что никаких гостей. Появлялась только ее мама. Тоже несчастная женщина, потому что с самого порога слышала от дочери: «Не ставь на пол сумки! И вытри ноги еще раз! За дверью!».
Как-то мы с тещей поговорили наедине. Та сказала: «Маша всегда была чистюлей, нас с отцом это радовало. Но теперь это уже что-то как-то немного того…». И вздохнула.
Я стал бояться возвращаться домой. Потому что меня встречал мрачный взгляд Маши и робота.
Вскоре я понял, что просто лишний в стерильном пространстве моей жены. Муж был для нее лишь источником заразы. И предложил развестись. Мне показалось, что предложение она восприняла с тайной радостью: «Наконец!». Наконец, из ее жизни исчезнет это грязное животное, отирающее стены. Она будет жить с роботом, вот наслаждение.
И я снял квартиру. Первое, что сделал, позвал толпу друзей. Приказал им: «Не разуваться, окурки бросать где попало, разливайте на пол вино и пиво, вперед!». Боже, с каким наслаждением утром я ходил по этой загаженной квартире, шибая стены плечом. За мной бродил веселый щенок, которого подарили друзья.
Я вернулся к бесценному хаосу. К нормальной человеческой жизни. Я был счастлив.
Алексей БЕЛЯКОВ
zen.yandex.ru
