Бросаю приём, бегу в роддом и вижу — на кушетке в приёмнике лежит беременная, сероватого цвета кожные покровы и тихо постанывает.

— Что случилось? — спрашиваю я , а сама уже оголяю её живот и произвожу осмотр. Матка «дыбом», плотная, болезненная. Части плода четко не определяются. Сердечные тоны плода четко не выслушиваются — то ли у ребенка брадикардия, то ли у мамы тахикардия. Тут же вспоминаю, что эта женщина приходила ко мне на прием в ровно неделю назад вставать на учёт. И у неё действительно два кесаревых сечения в анамнезе.

— Живот болит, — отвечает мне пациентка. — Вот, ездили к родне в соседнюю деревню, всей семьей, на своей машине. Да растрясло наверное, еще в машине живот заболел. А сейчас прямо мочи нет..!

— Давление какое? — спрашиваю у своих акушерок.
— Сто на шестьдесят.
— Перекладывайте женщину на носилки и на руках в хирургию!
— Как на руках? — возопили мои девочки. — Она же только что сама пришла!
— На руках и на носилках! — рявкнула я. — Мужа в помощники возьмите!

А сама вихрем в ординаторскую, и падаю на телефон: "Хирургия? Срочно разворачивайте операционную! Мы к вам несем разрыв матки по рубцу!" Набираю второй номер: "Женская консультация? Срочно поднять карточку N.N. (пациентка была у нас неделю назад) и с результатами анализов всё занести в хирургию! Меня на прием не ждите, ухожу в операционную!"

Хватаю пустую историю родов и бегу следом за носилками. В хирургии нас уже встречает Василич, измеряет пульс больной, оценивает хабитус (состояние больной), тихонько спрашивает меня: "Идём на ребёнка, или на маму?"

Я в ответ круглые глаза: "Василич! Какой ребенок!? Мне бы маму вытащить! "

"Понятно", — ответил он, и укатил больную в операционную.

Я бегу в ординаторскую, сталкиваюсь с ассистентом: "Толь, давайте начинайте мыться, я следом!"

Через ...дцать секунд и я намываюсь, одеваюсь, к столу — начали! Вскрываемся, смотрим: на нас в рану корпорально разорвавшейся матки смотрит полностью отслоившаяся плацента, нижний край которой плотно врос в рубец на всём протяжении. В брюшной полости около пятисот миллилитров тёмной крови.

— Ой, Толя, помогай! Я боюсь! — шепнула я ассистенту.

— Не бойся. Давай вместе, — и начинает осторожно, одним пальцем отводить ткань плаценты от краев раны. Кровотечение не усилилось.

— Всё уже сократилось, работай, — успокоил он меня. И мы начали работать. Отвели плаценту, не трогая нижнего края, вскрыли плодный пузырь, и достали совершенно белого, как лист бумаги, ребёнка, без признаков жизни.

— Жалко, не успели... — проговорил мой хирург, — весь выкровился через пуповину.

— Василич, посмотри, а? Может еще можно что-то сделать? Ты ведь у нас волшебник! — слезно попросила я, передавая бездыханное тельце на руки акушерке. Рядом стоял совершенно потерянный молодой неонатолог.

Отдав ребенка, мы продолжили работать. Впереди нас ждала ненавистная экстирпация. Минут через десять напряженной работы, когда уже сосуды были перевязаны, и можно было откидывать матку, мы услышали какой-то слабый писк — не то котёнок, не то показалось..? Но писк нарастал и перешел в уверенный плач ребенка!

— Неужели оживил!? — изумились мы, — Василич, это наш ребёнок плачет!?

В операционную с довольной улыбкой вплывает Василич: "А разве не вы говорили, что я волшебник?"

С легкостью и на подъеме мы закончили операцию. На полном разрыве матки спасли и маму и ребёнка! Это была победа всей нашей бригады!!!

Василич, наш добрый фей и волшебник, ушел из жизни 02.01.2013 года в возрасте 52 лет на крыльце собственного дома, отдежурив суточное дежурство 1 января.

СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ прекрасному доктору и человеку Рудченко Владимиру Васильевичу от коллег и пациентов.