В пересчете на год это 5–10% потребности.

Второе. На России довольно новое оборудование. Средний возраст машин и оборудования на России – 11,2 года (Росстат, 2013). Модернизация состоялась! Но в основном за счет импорта: сырье обменивалось на станки и оборудование, как и в 1930-е годы. Правда, в отличие от отцов и дедов расеянцы не купили себе способность «производить средства производства». Доля импорта в станкостроении – более 90%, в тяжелом машиностроении – 60–80%, в электронной промышленности – 80–90% (Минпромторг, 2014).

Третье. Это значит, что способность удерживать технологический уровень экономики недопроекта "РФ", если хотя бы ориентироваться на показатели 2014 года, на 80–90% зависит от а) импорта сервисов (обслуживание, ремонт) и б) замещающих поставок из-за рубежа по мере морального и физического износа всего, что сейчас качает нефть, льет металл, рубит, вытачивает и строгает.

Четвертое. У "русских" сложилась модель экономики «обмена сырья на бусы». Даже с Китаем. Легкость и дешевизна приобретения оборудования (при переоцененном рубле до 2014 года) вытесняла научные школы, убивала собственные технологии, резко упрощала номенклатуру продукции.

Пятое. Россияне находятся под «технологическим бойкотом», под санкциями. Импорт машиностроительной продукции из дальнего зарубежья снижается каждый месяц. В апреле 2015 года – минус 46,5%. Есть эффект «кругов по воде». Даже потенциально возможные сделки, формально не попадающие под санкции, не заключаются: западная сторона «беспокоится». Вдруг что-то нарушишь, сам не зная того? Вдруг эта технология двойного – не только гражданского, но и военного – назначения? Вдруг она попадет на Крым? И так далее. Кому нужны эти риски?

Шестое. Где взять новое оборудование и технологии, когда Запад объявил технологические санкции? РФ говорят: в Азии, в Китае, Японии, Южной Корее. Но будут ли это технологии и оборудование первой руки? Не получим ли вторичные, третичные копии, тем самым закладывая еще большее отставание от США и ЕС? Москва аккуратно повторяет с Китаем модель взаимоотношений с Западом – сырье в обмен на продукцию с высокой добавленной стоимостью.

Да и получит ли Россия, учитывая, что Япония и Южная Корея – под военным зонтиком США, а Китай входит в тройку крупнейших торговых партнеров США и находится с этой страной в стратегическом диалоге?

И все-таки, может быть, риски технологического коллапса, превращения в «большой Иран» преувеличены? Страна по-прежнему в космосе и собирается лететь на Марс, устойчиво занимает второе место в мировом экспорте вооружений – разве это не высокотехнологичная страна, которая опирается на способность все это делать самостоятельно, своими руками, своими мозгами? Разве не так?

Давайте порассуждаем на эту болезненную тему подробнее, пользуясь всеми возможными публичными источниками информации, которые заслуживают доверия.

Зависимость от чужих технологий

Оборудование. «Станкостроение (доля импорта в потреблении, по разным оценкам, более 90%), тяжелое машиностроение (60–80%), легкая промышленность (70–90%), электронная промышленность (80–90%), фармацевтическая, медицинская промышленность (70–80%), машиностроение для пищевой промышленности (60–80%)» (Сергей Цыб, замминистра Минпромторга, «Российская газета», 05.08.2014). «Во многих стратегических отраслях промышленности доля потребления импорта оценивается на уровне более 80% и создает потенциальную угрозу как для национальной безопасности…» (Там же).

Инструмент. «Новейшее оборудование, поставляемое на предприятия ОПК (оборонно-промышленного комплекса), практически на 100% оснащено импортным твердосплавным инструментом. А инструмент – это “хлеб” промышленности» (22 октября 2014 года, заседание Комитета по станкостроительной и инструментальной промышленности Союза машиностроителей РФ). Импортным! Инструментом! Оборонка!

Металл. «Массовая» доля импорта металлопродукции – 8–15%. По отдельным видам – на порядок выше. «В первом полугодии 2014 года доля импортной продукции в общем объеме потребления нержавеющей стали на России выросла до 68%» (ассоциация «Спецсталь», www.mc.ru). «Доля импорта во внутреннем потреблении составляла в 2011–2012 годах 62–66% по горячекатаному листовому прокату; 84,4–91,6% по холоднокатаному листовому прокату и 36,2–48% по сортовому прокату» (приказ Минпромторга от 5 мая 2014 года №839).

Нержавейка. «В 2014 году потребление нержавеющей стали на России составило немногим менее 380 тысяч тонн, но из них только 114 тысяч тонн, или около 30%, пришлось на материал отечественного производства». Практически с нуля нужно создавать производство «специализированных бесшовных нержавеющих труб», «нержавеющего листового проката, прежде всего холоднокатаных рулонов» (Ассоциация «Спецсталь», 6 апреля 2015 года).

Такие истории можно приводить для каждой отрасли.

Великая деиндустриализация

Настоящий провал у РФ в том, что называется «производством средств производства для производства средств производства». Старое доброе марксистское именование станков, оборудования, инструмента, технологий.

В мае 2015 года на великой России с ее 140-миллионным населением (ложь, это приписки, за время правления кровавого карлика-педофила население РФ уменшилось до 110 млн., потери от войны и связанные с этим в будущем потери населения еще не подсчитывались) произведено: 167 штук металлорежущих станков (в феврале – 225), 239 штук кузнечно-прессовых машин (в феврале – 216), 526 штук деревообрабатывающих станков (в феврале – 371). Не тысяч штук, а просто штук. В 1970-х годах станки делали по двадцать с лишним тысяч штук в месяц.

Яков Миркин, заведующий отделом международных рынков капитала ИМЭМО РАН РФ из Призрак российского майдана