Новоиспеченная мама и блестящая карьеристка Нина Авдышева — о том, как вторая беременность может стать страшным ударом по самолюбию и высокооплачиваемой работе. Я опять беременна. Моей дочери Эстер только исполнилось 5 месяцев, а я опять.

Официальная версия для родственников и работы — мы так и планировали, неофициальная для близких друзей — это результат счастливой халатности, а реальная — я просто дура.

Только-только я приняла тот факт, что нас теперь трое; только-только мои отношения с мужем начали походить на человеческие; только-только я начала без отвращения смотреть на свое новое тело... Вот мой ребенок уже улыбается мне в ответ, а не просто хлопает глазами из конверта, вот я уже способна поддержать взрослый разговор не о какашках. А тут опять...

С Эстер все шло по плану. Идеальная беременность, легкие роды, здоровый ребенок. Я не мать в лучшем смысле этого слова, но я человек ответственный. Через четыре месяца я вышла на работу. Няня скачет сайгаком за 65 000 рублей в месяц по квартире и по близлежащему парку, а я в это время рассекаю по маршруту «работа — дом», убежденная в своей невероятной самодостаточности. Карьера строится, дома все под контролем. Со всеми знакомыми мамами, сидящими с детьми, я разговариваю как с неудачницами. Мой консервативный муж это все терпит. Он в стрессе. Чтобы его снять, мы непрерывно трахаемся. И вот...

Мои подруги говорят, что хотели бы так же: отстрелялась — и все. «Ты умница». «Мы гордимся вами». «Сначала тяжело, а потом станет легче». Но я-то знаю этот сочувственный тон. Так говорят с пожилыми людьми в доме престарелых, думая, что они ни черта не понимают. Так говорят на собеседовании с неподходящим кандидатом, обещая обязательно по возможности рассмотреть резюме. Так говорят отличницы с троечницами перед контрольной. Я-то знаю — это значит: «Сама виновата, надо было раньше думать головой, а не вагиной».

Мой босс говорит, что рад за меня, но готов потерпеть только четыре месяца, в противном случае будет искать ­замену. Замену?! Удар по моему эго! Я выйду через четыре, я выйду сразу, я рожу на работе, если надо. Я боюсь, что какая-нибудь агрессивная Виктория из Чебоксар с непрозрачным резюме справится вместо меня. Поэтому весь мой предыдущий короткий декрет я была «на звонках» и «на мейле». Я приезжала на встречи в офис по первому требованию и без. Пока молоко пропитывало насквозь мой лифчик, няня ждала на парковке с месячной Эстер, спящей в автокресле. Я похороню свой брак, я позволю своей дочери называть няню мамой, но я не допущу замену.

Моя ситуация патовая — я вроде бы и счастлива, что у меня будет двое детей, но почему тогда я так несчастна?

Недавно в журнале Demography было опубликовано исследование, в котором говорится, что для многих пар рождение ребенка сопоставимо со смертью близкого родственника, потерей работы или разводом. Я подтверждаю: все так и есть, только об этом не прочтешь в книгах доктора Комаровского и в блогах отчаянных «беременяшек».

Скажу больше, рождение ребенка в моей жизни сравнимо со случайным поворотом «под кирпич» на глазах гаишников, с неотвратимостью наказания. Неотвратимость ремонта, покупки большей машины, выплат няне, сокращения времени на душ, на секс, на эксклюзивное время с мужем. Зачем мне второй ребенок, если я так неорганизованна?

Общество требует от нас быть счастливыми тогда, когда в жизни происходят важные события: высокооплачиваемая работа, хороший бойфренд, покупка квартиры, свадьба, рождение детей. Если так случилось, ты просто не имеешь морального права на уныние. «Чего тебе еще надо?» — задают мне резонный вопрос подруги. Мне надо жить так, чтобы дети были, но моя личность при этом не пострадала. Мне надо жить так, чтобы мой муж был рядом, но дал мне возможность быть одной. Мне надо организовать быт так, чтобы все происходило при минимуме интервенции со стороны семьи. Дети не дают такой возможности.

С рождением Эстер к нам постоянно кто-то приезжает. Раньше я не имела привычки видеться со своей мамой чаще, чем раз в месяц. И это было прекрасно! Теперь она у нас дома каждые выходные. Она звонит мне и спрашивает: «Вам помочь? Я готова приехать в субботу». Мне не нужна помощь, у меня все организовано, но я не могу ограничивать ее в общении с внучкой, поэтому говорю: «Приезжай, конечно». В ее жизни так мало радостей, я не могу отнять самую большую из них. Мы должны ездить на дачу к отцу мужа. Мы должны каждый вечер по скайпу показывать Эстер нашим родственникам в Германии. Я все понимаю — дети требуют жертв, но где же я в этом калейдоскопе обязательств?

Когда мы с мужем познакомились и начали жить вместе, мне было тяжело привыкнуть к новому человеку в своем пространстве. Общество на это реагирует нормально — все люди тяжело съезжаются, сложность периода притирки легализована. Почему же я должна оправдываться за то, что мне тяжело с моей дочерью, которая пришла в этот мир и перевернула его вверх дном? В случае с мужем я могла его выгнать в любой момент, а с ребенком что делать?

«Как ты можешь! Это же родная кровь!» — стыдит меня коллега. Как и в случае с любым близким человеком, должно пройти время. Любовник не становится сразу бойфрендом, близким другом, родным мужем. И друзья не сходятся сразу. Родная кровь — понятие абстрактное.

Я не чувствовала никакого родства со своим ребенком, не знаю, почувствую ли раньше, чем смогу поговорить с ней и понять, что она из себя представляет. Ко второму ребенку сейчас я не испытываю никаких чувств, кроме ответственности и необходимости выделить больше денег на его содержание.

Мы поехали в отпуск путешествовать по Европе, чтобы немного прийти в себя. В аэропорту мой муж случайно опрокинул коляску, и Эстер рухнула на гранитный пол, сильно ударившись головой. Это был редкий случай, когда она была не пристегнута. Очередная наша халатность! Мы вызвали врача, все обошлось синяком на лбу. Как и любые другие родители, мы не можем забыть этот день и вряд ли забудем. Я до сих пор вижу это падение во сне, я до сих пор вижу его, когда иду по зеркальному полу любого бизнес-центра, я вижу его, когда мой муж, играя, подкидывает мою дочь вверх.

Это настоящий кошмар — стать причиной, возможно, смертельной травмы своего ребенка. Родная кровь, о которой я говорила чуть выше, ничего не значит, пока ты не прольешь ее на холодный пол терминала D. Я стала чувствовать свою дочь лучше, я стала беречь ее жизнь, я каждую ее улыбку ожидаю с трепетом. Но после этого случая я испытываю еще большее сомнение. Зачем я завела второго, если не могу защитить даже первого? Зачем мне второй, когда я так люблю первого?

У меня в друзьях в фейсбуке есть несколько знакомых с двумя-тремя детьми. Я отчаянно листаю фото и пытаюсь спроецировать их реальность на мою предстоящую. Бывшая одноклассница Валерия с тремя мальчиками делает селфи на фоне неубранной квартиры. Все завалено игрушками, поильниками, стульями для кормления, шезлонгами, застелено яркими коврами. Она ездит на «Рено». Отдыхает в Египте. Ее дети одеты в футболки с яркими надписями, шорты ниже колен, ноги в носках и сандалиях. Она сама позирует на фоне ярко-синего коктейля в скромном черном платье, но в стразах и «на прическе».

Вот она принимает гостей — на столе у них дома салат «Мимоза» и нарезка сервелата. Гости очень похожи на любителей дачного отдыха и копченой рыбы. Я знаю, что большинство читательниц подумает. Я тоже так думаю: все вроде бы очень прилично, как у всех. Но это мой страшный эстетический сон. При всем уважении, я не сяду в такую машину. Извините, но я с трудом представляю себя в Шарм-эль-Шейхе. Я не ем майонез, люблю легкую средиземноморскую кухню. Я тщательно одеваю Эстер в демократичную, но элегантную по форме и цветовой гамме одежду.

Мы с Валерией приблизительно одинаково зарабатываем. Она во многом счастливее меня. Но я не готова поступаться своим чувством красоты и гармонии, чувством комфорта и оформлением пространства ради того, чтобы моим детям было весело и затейно. Каждый вечер, поиграв с Эстер, я убираю в шкаф ее коврик и игрушки, потому что мой дом создан для меня, а Эстер живет по законам взрослого мира. Что будет, когда родится второй ребенок? Мне надо будет зарабатывать в два раза больше, чтобы сохранить комфорт, формировавшийся годами. Или мне надо будет принять жизнь, как Валерии, во всей ее некрасивой красе?

В Германии, Бельгии и Нидерландах, где мы побывали этим летом, люди, как, впрочем, и в России, не боятся заводить детей. Только здесь родители возрастные. Так принято. Видно, что дети — взвешенное решение, к которому пары идут годами, а не случайная халатность. Я не заметила там уставших матерей с засаленными волосами, кучкующихся на детских площадках.

Детские площадки там — это не ключевое пространство для детей. Дети повсюду. Родители с тремя малышами и собакой выглядят счастливыми и отдохнувшими. Здесь я не слышала, чтобы на детей повышали голос или одергивали по пустякам, как это очень любят наши мамы на грани нервного срыва. Ребенок для многих здесь — это предмет гордости, а не стыда.

А мы же с мужем в адском стрессе, если Эстер заплачет в ресторане. Мы продумываем наш маршрут так, чтобы ребенок никому из окружающих не доставил неудобства. Мы ждем худшего сценария развития событий, поэтому наша дорожная сумка забита игрушками для отвлечения внима­ния — вдруг она покакает, вдруг замерзнет, вдруг не станет пить из бутылки, вдруг зубы, вдруг коляска в двери не пройдет. Я не знаю, как там со вторым ребенком будет. Наверное, мы с мужем сопьемся в попытке расслабиться.

У меня есть лучшая подруга, жизнь которой со стороны кажется эталонной — двое прекрасных детей, чье рождение тщательно продумывалось, успешная карьера, загородный дом, верный муж. Она все выстроила таким образом, чтобы успеть на всех фронтах, и в этом жизненном сценарии не было места для халатности. В их семье сохранялся комфорт, у всех было личное пространство и возможность для самореализации. Это был долгий путь. Когда дом был построен, дети пошли в самый лучший сад, а она получила повышение на работе, в ее жизни появился любовник.

Нет, не любовник. Там был просто мимолетный петтинг в командировке. Потом еще один и еще. Связь достаточно быстро оборвалась, мужчина женат, да и у нее дом «полная чаша» — никто не хотел рисковать. Вы скажете — прекрасный пример, мать хорошая! А я знаю, что она, проснувшись в один прекрасный день в идеальном мире, не просто так захотела петтинга в корпоративном гостиничном номере. Не делает женщину счастливой ни муж, ни дети, ничего из того, что общество считает трофеями.

Врач сказала, что у меня будет мальчик. Я храню все снимки УЗИ в маленьком фотоальбоме и каждый день заглядываю туда. Он сидит там и ждет встречи. Я тоже хочу познакомиться. Надеюсь, что нам повезет и в итоге мы понравимся друг другу. Надеюсь, он сможет быть счастливым рядом со мной — не самой готовой для ­него, но очень уже любящей мамой. из Психологическое консультирование