— Твоя комната первая по коридору. Дальше гостиная и наша с Катей спальня, — отец быстро ввел сына в курс дела, не особо задумываясь о гостеприимстве.

— Ясно, — холодно отозвался Женя и тут же ушел в выделенную комнату распаковывать свои вещи.

— Худой какой, — только и молвила Катерина.

*

Женя рос без отца и знал о нем только то, что он ежемесячно переводит деньги его маме. Зарплата у мамы была небольшой и алименты были всегда кстати, но Женя не любил думать, что чем-то обязан отцу. В его детском сознании крепко поселилась эта мысль. Хотелось обойтись без отца и его денежных подачек. Только пока и зарплаты Жени хватало разве что хлеб с маслом купить. После долгих поисков он смог устроиться только курьером и каждое утро до школы разносил бесплатные газеты, порой ожидая, когда ему откроет подъезд выходящий из него жилец, но эти тягости Женю не страшили. Свои деньги. Шаг к независимости от отца. Он еще не подозревал, что судьба готовила очередную подлость.

*

У Татьяны и Степана жизнь не сложилась. Люди они неплохие были, но характеры сложные. Он не понимал ее, а она не уступала ему. Развелись, когда Жене и года не было. Отец как-то сразу пропал из жизни сына. В начале время отнимала работа и постоянные командировки. Хотелось заработать на свое жилье, ведь уходя он оставил квартиру бывшей жене и ребенку. А потом и совестно стало лезть в чужие жизни. Как он придет спустя годы? А где до этого был?

Бывшая жена позвонила внезапно спустя годы, когда Степан уже расписался с Катериной и они жили в новенькой трешке. Татьяна предложила встретиться. Степан и не думал, что когда-нибудь услышит голос из прошлого, но бывшая жена просила помочь. Все оказалось не просто. Татьяна уже несколько месяцев знала, что смертельно больна, но сказать родным не решалась.

*

Женя о болезни мамы узнал случайно. Она не хотела говорить ему, но ее положили в онкологическое отделение, куда Женя приходил с визитами. Тогда он еще надеялся. А затем ему пришлось быстро повзрослеть. Учился стирать, готовить и убирать. Все сам! Решать взрослые проблемы с оплатой счетов. Составлять список покупок, чтобы не выйти за бюджет, ведь деньги отца теперь уходили на лекарства. Ему было противно получать ежемесячный перевод от отца на карту мамы, но он уверял себя, что это для нее. Для мамы ему было ничего не жаль. Затем он научился ставить уколы и дежурить ночью у кровати мамы. Жене пришлось отказаться от секции баскетбола, вкладывая деньги во взрослую жизнь. Раньше она ему казалась такой классной. Живи, как хочешь и трать зарплату на всякие желанные вещи. Все оказалось слишком сложно, но раздумывать или горевать у него не было времени. Дома ждала его мама, а надо еще в магазин забежать и приготовить ужин. Он отрывался от уроков и подходил к маме по первому ее зову. Потом она стала и вовсе беспокойно спать. Она таяла и, понимая безвыходность ситуации, позвонила бывшему мужу, пока Женя был в школе.

*

Придя домой из больницы Степан буркнул «обедать не буду» и ушел в спальню. Катерина стала послушно убирать со стола. Она еще в первые встречи со Степаном поняла, что этому человеку перечить бесполезно. Уговаривать и убеждать пустое дело. Он решений не меняет.

Отец Степана был суровым мужиком. Вся деревня его боялась. Детей хворостиной воспитывал, да так, что едва старшая закончила девятый класс, она сбежала в город. При техникуме дали общагу, а уж потом все остальные дети жили у нее, чтоб избежать ежедневной встречи с папаней. И Степан там зализывал раны на спине. Старшая сестра делала компрессы, а он двенадцатилетний только сопел, стараясь вытерпеть боль. Таким и остался, пронеся сквозь года свою гордость и терпение. Никогда ничего не просил. Всего добивался сам, но в помощи не отказывал.

Женя после похорон оказался в другой квартире. Взрослый пятнадцатилетний мальчишка с глазами волчонка. Он без препирательств и бунта принял простые правила нового дома. Катерина поглядывала на него с волнением. Он не просил помощи, а при попытке постирать его вещи или убрать за ним со стола, как она делала для его отца, слышала «я сам». Женя не разговаривал с ними больше необходимого. Не рассказывал, как дела в школе и о новом классе. Его отец вел себя, как и прежде, словно и нет в квартире сына. Степан говорил о делах на работе, сухо и по делу. Катерина прибирала за собой и Степаном, а Женя, наоборот, не позволял что-то сделать для него, словно желая оставаться невидимкой. Катерина по началу как-то попыталась наладить контакт, но Степан вынес свое решение: «Не трогай его. Захочет пить — попросит. Захочет поговорить — начнет первым».

*

Новый дом и новая жизнь. Еще недавно он держал мать за слабеющую руку и ставил уколы, уже понимая, что лучше не будет. Женя свыкся с мыслью, что скоро он останется один. Он ждал и был готов собрать вещи и переехать в детдом, а может получится поступить, чтоб предоставили комнату в общежитии. Женя думал о будущем, стараясь не замечать настоящее. Строил его вопреки, все больше свыкаясь с мыслью, что он теперь один. Единственное, чего он не подозревал, что мама уже позвонила его отцу и скоро жизнь резко поменяется.

Новая обстановка и новый школьный мир позволили отвлекаться от тяжелых дум. Женя не торопился домой и занимал свое время до сна максимально, чтобы как можно меньше видеть отца и его жену. После уроков он обедал дома, а затем убегал в школу на репетицию какого-нибудь выступления. Он и не хотел участвовать в жизни школы, но это было лучше, чем слоняться по сырой улице. Хотя репетиции были не ежедневными и ему приходилось ходить по новому для него району, лишь бы домой не идти. Так он познакомился с Лехой из его нового двора. А вот работу курьера пришлось оставить. В новом районе у газеты уже был работник, а до своего прежнего района Женя не успевал доезжать с утра, да и не хотелось. Там он жил с мамой.

*

Паренек не плакал по маме. Он принял ее уход, как данность. Катерина только догадывалась сколько боли вынес этот парень, сроднившись с ней. Женщина маялась. За свои сорок лет она так и не нажила своих деток. Врачи разводили руками, а Степан и не просил детей. А тут, вот вам ребенок! Только, что теперь делать? Женя был малообщителен, но только с ними. Катерина видела, что паренек быстро освоился и в школе, и во дворе. Он не спешил домой, задерживаясь вне этих стен, как можно дольше. Она даже как-то слышала его смех. Такой по-детски открытый. Почти беззащитный. И глаза совсем другие. В них не было того льда, что она видела раньше.

— Уже полгода прошло, понимаешь, мам? — Катерина сидела на маленькой кухонке и крутила за душку фарфоровую чашку, — Я уже не знаю, что делать. Мы живем, как соседи.

— Так вы и есть соседи, — мама внимательно смотрела на дочку, — Что ты сделала, чтобы Женя себя почувствовал дома?

Катерина уже было набрала воздуха в легкие, чтобы возмутится. Она что только не пробовала! Комнату ему устроили. Едой обеспечен. Карманные деньги на обеды в школе дают! Но тут до нее дошел смысл слов мамы. А что пробовала сделать от себя для него?

— Наверное ничего, — выдохнула Катерина, оценив свои скудные попытки. Словно слепой котенок она тыкалась в поисках верного хода, — Я просто не знаю, что сделать. На вопросы он не отвечает, разговаривать со мной не хочет. Приходит и уходит в свою комнату, закрывая дверь. Выходит к обеду и ужину. И молчит, постоянно молчит. Максимум может ответить «да», «нет», «не знаю». Учится средне, как большинство его сверстников. И то я это узнала потому, что его классная руководительница позвонила нам, чтобы на родительское собрание пригласить. Но чем интересуется, увлекается я не знаю. А вдруг он в плохой компании?

— А в школе, что кушает? — внезапно спросила мама и Катерина на нее уставилась с небольшим упреком.

— Мам, я же говорю, что ничего о нем не знаю. Он же молчит. Откуда мне знать, что он там ест? — отмахнулась Катерина.

— А я тебе скажу, — мама подлила в чашку дочки заварку, а затем кипятка, — Ни-че-го. Обеды в школе еще в твое время были не царские. Да и какого ребенка заставишь есть суп или остывшую котлету? Я вообще сомневаюсь, что он в столовой покупает себе первое или второе. Скорей всего деньги на пирожки тратит или эти… гамбургеры!

— И к чему ты ведешь? — Катерина не понимала.

— Ну, я тебя зря что ли пироги учила печь? — развела руками мама, — Напекла с утра ароматных пирожков. Мужу на перекус на работе отдала и сыну.

Домой Катерина впервые за долгое время летела. Она хорошо понимала, что вряд ли Женя вот так вот сразу переменится, но может хоть клочок заботы почувствует. Хоть кроху! А то ведь он все делает сам. Даже одежду свою сам стирает. Живет, как сосед по квартире, разве что кушает с общего стола и на этом спасибо. А ведь не дурная идея про пирожки.

*

— Зачем? — Женя холодно смотрел на запотевающий пакет с двумя пирожками. Новое в общении слово ни капли не радовало Катерину. Она как-то не ожидала такой реакции. Это фактически отказ, только окончательное решение слегка отодвинули.

— На перемене перекусить, — оправдалась она, потупив взгляд. Ее голос слегка дрогнул. «Дура, на что рассчитывала? Что он после полугода молчания внезапно станет теплее?». Но пирожки Женя взял и Катерина четко поняла, что исключительно из вежливости. В следующий раз он запросто может отказать. Об этом говорил холодный взгляд его глаз.

И Катерина целый день соглашалась с мыслью, что зря она все это затеяла. Жили же как-то? Степан с самого начала сказал, чтоб она к парню не лезла, а она решила пирожками его подкупить. Он мать потерял, а она пирожками его закормить вздумала! Не равноценный обмен.

Но следующим утром она вновь встала раньше всех и принялась за тесто. К тому времени, когда мужская часть их квартиры проснулась, в духовке уже готовилась очередная партия пирожков.

— Сегодня с мясом, — улыбнулась она холодным глазам Жени. Он хмыкнул, но все же забрал пирожки. Может опасаясь слез Катерины, может по другой причине, но женщина восприняла это, как удачу. Она не услышала «я сам», как обычно. Конечно, пироги печь надо уметь!

*

— Сегодня с мясом, — отрапортовал Женя своему другу Лехе, который уже прикурил от зажигалки сигарету.

— Отлично, — улыбнулся паренек выпуская сизый дым, — Хотя вчерашние с луком и яйцом лучше запах табака гасят.

— Ничего, — ответил Женя, закуривая сигарету, — У меня ментоловая жвачка есть.

*

Так прошло около месяцев двух. За столом они кушали, все так же слушая сухой разговор Степана, но с утра Женя уже привычно забирал пирожки со стола в кухне, которые заранее Катерина упаковывала в пакет. И в это утро он зашел на кухню, как обычно, забрав пирожки, а затем остался стоять в дверях, слегка шурша пакетом:

— Я это… — начал он, а когда Катерина повернулась, то развернулся к выходу, — Да, ладно.

— В чем-то помощь нужна? — Катерина пошла следом, наблюдая занятную картину, как «волчонок» бродил взглядом по полу и хмурился от собственных мыслей. Он явно боролся с собой, со своими эмоциями. Ему было очень тяжело перебороть гордость и вместо «я сам» выдавить из себя просьбу. Катерина не торопила и даже готова была принять отказ. Ее радовало уже то, что он вообще попытался заговорить. Это грело ее сердце.

— Можно еще 4 пирожка? — коротко пояснил Женя.

— Конечно, можно, — Катерина улетела на кухню и вернулась с еще одним пакетом пирожков. Не важно сам он ест или друзей угощает. Главное, что он заговорил с ней!

Так и пошло, что теперь с собой Катерина отдавала Жене шесть пирожков. Она очень надеялась, что хотя бы один из пирожков он съедает сам. Постепенно взгляд Жени стал теплее. Все чаще Катерина получала на свой вопрос «как дела?» не сухой кивок головы, а «нормально» или «хорошо».

Это был их небольшой секрет. При отце Женя все так же держался холодно, но стоило Степану уйти и Катерина слышала тихое «спасибо» за ужин, за обед, за выглаженную рубашку, которую Женя из-за большого количества уроков не смог приготовить к выступлению в школе. А Катерина приходила смотреть, как Женя выступает на сцене, то в роли Деда Мороза веселит младшеклассников, то капризную принцессу отыгрывает. Она даже как-то Степана вытащила посмотреть на сына. Тот долго сопротивлялся, но оказалось, что его решения не всегда непоколебимы.

*

— Вот умеет же она пирожки печь! — Леха уже потушил сигарету об край урны и сейчас наслаждался вкусом выпечки.

— Да Катерина вообще неплохая оказалась, — отозвался Женя уминая уже второй пирожок.

— А говорил, что «в жизни слова хорошего ей не скажу!», — гыкнул Леха.

— Да, заткнись ты! — с улыбкой толкнул его в бок Женя, — Просто я раньше думал, что мама преувеличивает насчет отца. Ну, чтоб я не просил с ним встреч. Я ж мелкий мечтал, как найду его, а потом, став старше, узнал, что денежки он нам переводит. Откупается, значит. Я его так ненавидел! И тут мне еще жить с ним, а там еще новая жена у него. Думал, что убегу из нового дома.

— Да, ты ж на улице бы погиб! — усмехнулся Леха, взяв второй пирожок, — Там бы тебя пирогами не стали кормить.

— Тебе лишь бы пожрать, — нахмурился Женя, — Я тебе, как брату, душу изливаю.

— Да я уже тону в твоих излияниях, — засмеялся друг.

— Ты считаешь, что меня пирожками купили? — серьезно спросил Женя.

— Неа, — едва проговорил Леха, запихнув большой кусок себе в рот, и Жене пришлось подождать, когда друг прожует, — Это нормально, когда тебя дома ждут, а не гонят. Стал бы твой отец тебя забирать, если бы ты был не нужен? Стала бы Катерина печь пироги, если б ты был чужой ей?

Женя слегка улыбнулся, понимая, что его дома ждут. Очень ждут.

*

В армию Женя уходил даже не сделав попытки поступить. Решил вначале отдать долг Родине, а потом уже найти свое место. Катерина на перроне едва успевала перехватывать платочком свои слезы.

— Вот я тут приготовила, — она из сетки достала большой пакет с ароматными пирожками, — Тут больше, чем шесть, но и товарищей у тебя теперь больше, ее голос дрожал. Она держалась, что было сил, чтоб не расплакаться еще до того, как Женя исчезнет в вагоне.

Они обнялись и только, когда призывников стали загонять в вагон она отпустила Женю. Отец сухо пожал руку сыну и кивнул. Его суровые глаза на секунду стали влажными, но он быстро избавился от этого человеческого чувства. За то Женя больше не прятался от Катерины за ледяным взглядом. Его голубые глаза лучились теплом. И Катерина знала, что часть этого тепла она отогрела своими пирожками.

Потянулись письма и посылки, звонки и разговоры. Катерина даже несколько раз с отцом Жени ездили к нему. Она и не заметила, как оттаял суровый Степан и даже не спорил с ней, когда Катерина говорила, что они едут к сыну. Там они снимали квартиру, где она готовила пирожки, а еще наваристый борщ и домашние котлеты. Все для встречи Жени. Теперь у сына с отцом было о чем поговорить. Отец вспоминал, как сам служил, а Женя делился тем, чем живет сейчас. Но ни один из них не жаловался. Это была их семейная черта. А Катерина оставляла их на небольшой кухонке съемной квартиры, тихо радуясь этому семейному счастью.

*

— А ведь я не сразу стал есть твои пирожки, — как-то сознался Женя за семейным столом, где сидели не только он с отцом и Катериной. К их семье присоединились жена Жени Светлана, двое их деток, а еще родители Светы, — Я по началу настороженно отнесся к этому угощению и отдал пирожок Лехе Смирнову, с которым тогда вместе курил за школой. Он попробовал и оценил. А я уже тогда второй пирожок умял. Особенно мы любили пирожки с луком и яйцом. Лук отлично перебивал запах сигарет.

— Ах, вы засранцы! — писклявым голосочком сообщила внучка на руках у деда Степана.

— Ну, чему дитя учишь? — Женя ехидно смотрел на отца, — Мам, ты его совсем не воспитываешь?

— Поздно воспитывать, — отозвалась Катерина, — Вон какой лоб вымахал. Седой уже весь!

— В жизни пригодится, — улыбался Степан, приглаживая пшеничные волосы внучки, — Да, мое сокровище? Пирожок будешь?

ilimos.ru