- И когда это кончится? - на весь двор кричала Ярмила Леопольдовна, до развала старого строя работавшая в легкой промышленности, а теперь продающая то единственное, что у нее осталось - полное лоснящееся тело. Оно ввиду податливости и умеренной цены было пока нарасхват, не обещая, впрочем, никаких льгот на старость.

Ярмила Леопольдовна, придя домой, обнаружила под дверью бывшего мужа Панкрата Фердинандовича Штрассе, лежащего в позе йога, устремленного в полное безразличие.

На муже мы останавливаться долго не будем. Два слова всего. Потомственный интеллигент-пьяница. Он пришел в очередной раз за посильной помощью от бывшей супруги в виде червонца, но так и не дождался своего светлого часа, а потому безответственно уснул.

Нас больше интересует Ярмила Леопольдовна, женщина весьма колоритная и чуткая. Немного поупражнявшись в жалобах на жизнь, на бывшего мужа, она несколько раз громко зевнула из окна старого муравейника-дома и ушла в свою комнату готовиться к интересному вечеру.

Но тут вдруг в ней проснулась совесть. Или то, что она считала совестью. В общем, что-то застучало у нее внутри.

- Что же это такое? - стала размышлять женщина. - Я уже почти старая, а счастья как не было, так и нет. И кто это мир так устроил, что я, подающая надежды женщина, вынуждена ютиться на обочине жизни? Не иначе как позавидовал кто! Соседка снизу или девки по работе... И почему я не вышла замуж за военного? Хотя нет! Какой там военный! Гарнизоны и портянки. А вот за Русю Стычкина таки следовало. Историческая Хайфа и муж-идиот под каблуком были бы обеспечены. А так? Свищи теперь, Люся! Во как. Говорила же мама. Так нет же - захотелось бубенцов со Штрассе этим. Однако, в юности он был совсем ничего и если бы не водка... Ну и черт с ним. Лежит теперь в жидкости собственного изготовления. Завтра пусть и убирает за собой. Бесплатно. Хрен сладкий ему, а не червонец. Пойду-ка я...

Ярмила Леопольдовна не успела додумать. Неожиданно она увидела в окне странную картину. По небу плыл корабль с алыми парусами. А на нем она увидела себя. Но не такой как сейчас, а юной девушкой, прятавшей когда-то под подушкой томик Есенина.

Она была прекрасной. Длинные золотые пряди развевались на ветру, молодое гибкое тело облегало платье из тончайшего розового льна.

Ярмила Леопольдовна помахала рукой. Девушка ответила тем же, улыбаясь уголками губ. А потом стала кружить на палубе в легком венском вальсе.

Женщина подошла к окну, вылезла на подоконник и долго глядела вслед уплывавшему вдаль кораблю...

- Э... Ты чего делаешь там? - услышала она перепуганный голос соседки снизу.

- Ничего! - устало ответила Ярмила Леопольдовна, - Последний раз поверила Менделю. Пел, зараза, всю ночь в перерывах матросские песни. А деньги так и забыл уплатить. Никому уже верить нельзя. Даже собственным мечтам...