Интервью Евгения Комаровского о сохранении здоровья у школьников.
–«Украинская правда» (УП): Когда у меня родился ребенок, ходила к одному врачу, ко второму, третьему, каждый из них давал разные рекомендации. В такой ситуации очень много мам.
– Евгений Комаровский (ЕК): <…> Когда государство не может обеспечить безопасность ваших детей, вы обязаны становиться почти врачами. Вы должны минимизировать контакты с системой здравоохранения. Поскольку обращение к такой системе — это риск. Риск неправильного диагноза, риск необоснованного лечения, ненужной операции, риск бизнеса на лекарствах и обследованиях, риск госпитализации ради выполнения плана койко-дней, риск внутримышечных инъекций, которые не нужны, риск, риск, риск…
Поэтому вы должны попадать туда только тогда, когда это неотложная помощь, интенсивная терапия, операция, реанимация. Во всех остальных случаях вы должны избежать системы здравоохранения. Все! Другого пути нет.
– УП: Нужно ли (материально – прим. uDuba.com) благодарить врачей, тем самым поддерживая теневой сегмент медицины?
– ЕК: Да, конечно. Другого пути нет. Когда мы знаем, что врач получает в месяц 2 тысячи гривен (около 5 000 рублей - прим. uDuba.com), а жить за эти деньги он не может. Это же очевидно. Другой вопрос, когда он требует деньги ДО оказания услуг, — это аморально.
– УП: Для родителей. Вот можете сформулировать 10 лайфхаков, как в таких условиях улучшить здоровье?
– ЕК: <…> Родителям нужно чётко понимать, что их личные возможности по обеспечению детского здоровья намного больше влияния государства.
Если я призываю к тому, чтобы у ребенка был чистый воздух и физические нагрузки, то вы должны четко понимать, что в условиях, когда возможности получения адекватной государственной помощи минимальны, ваши личные усилия по поддержанию здоровья ребенка должны быть максимальными.
А если государство наплевало, и вы еще наплевали…
Образ жизни детей кардинально меняется. Дети пялятся в гаджеты с утра до ночи, и родителям так спокойней. Мы выбираем школы с тремя языками, а должны выбирать школу, где бассейн и каток.
Но у нас до этого еще далеко. Классический пример — «Евро-2012». Это безумие — строить 4 стадиона для взрослых «мальчиков» вместо того, чтобы построить 2 тысячи стадионов для детей. Но мы ведь дружно гордимся этим безумием.
– УП: И душевых в школах нет.
– ЕК: Да, потому что школьной физкультуры в её нынешнем виде не должно быть. Дети должны заниматься спортом после школы. Нужно чередовать умственные и физические нагрузки. Надо придумывать, как заставить детей двигаться, изучая физику, природоведение и географию. Но физкультура — после занятий.
– УП: Но за границей именно в школах есть спортивные залы и комплексы.
– ЕК: Да, потому что школа должна быть центром всего. Здесь должен быть и драмкружок, и кружок по фото, и рисование, художественная гимнастика, и все, что хотите. Всё — в школе.
Закончил обязательную программу в 16:00, и началось все остальное. Ребенку интересно в такой школе, он не хочет оттуда уходить.
Возьмем финскую школу. Там 50% учителей — мужчины. Потому что это высокооплачиваемая и одна из самых престижных специальностей.
Какая ботаника может быть в классе? Она должна проходить в лесу.
– УП: В Эстонии есть специальные беговые дорожки вокруг школы, и дети после третьего урока идут немножко походить.
– ЕК: Таких вариантов куча: и ролики, и коньки, и велосипеды. Но беда в том, что запрос у родителей совсем другой: «А где у вас тут язык? Углубленное изучение математики?»
О ВАКЦИНАЦИИ
– УП: Кстати, о вакцинах. Вот вас слушают, прислушиваются. И вы постоянно говорите о том, что катастрофа с вакцинами, нужно делать прививки. Но есть огромный процент мам, которые отказываются делать прививки своим детям. Почему в этом вопросе вас не слышат?
– ЕК: <…> Рассказы о том, как стало плохо от прививки, присутствуют в информационном поле постоянно. А рассказов о том, как стало плохо от болезни, — нет в принципе как таковых. Я, как человек, который видит и рассказывает об этом, не могу заменить СМИ.
Наш человек привык, что если говорят «это вам надо сделать», то это кому-то выгодно. Другого наш человек представить не может. Если кто-то говорит, что надо делать прививки, — всё! Его купили производители вакцин.
А Комаровский когда-то заведовал дифтерийным отделением и насмотрелся на смерти детей. Я не хочу, чтобы это повторилось. Это страшно.
Взять коклюш. Ребенок же умирает не именно от него, а от воспаления легких, которое является осложнением основной болезни. И значит что? Он умер не от коклюша, а от воспаления легких. Всё. Нет смертей от коклюша. И это скрывается постоянно.
ГОСУДАРСТВО-ВРАЧ-ПАЦИЕНТ
– УП: Когда-то мы говорили с Лилией Гриневич о целом клубке проблем в образовании думали, что может быть на самом деле ниткой, за которую нужно потянуть, чтобы его размотать? Тогда мы пришли к выводу, что это все же учитель.
– ЕК: То же самое здесь. Этой ниткой является врач. Независимый, признающий исключительно научную доказательную медицину.
– УП: Да, но что делать, чтобы его получить?
– ЕК: У нас куча людей с очень хорошим опытом и возможностями. И есть только один способ заставить врача всё делать правильно:
а) правильные поступки должны быть экономически выгодны;
б) законодательные возможности совершать неправильные поступки нужно устранить.
«Откат» от лаборатории или аптеки — уголовное преступление. Но как это сделать сейчас, если для врача это — единственный способ выжить?
Мы все играем в те же самые игры, когда знаем, что врач получает в месяц 2 тысячи гривен, а жить за эти деньги он не может, — это же очевидно.
Фальсификация лекарств — уголовное преступление. Фальсификация данных о заболевании, о вакцинации — уголовное преступление.
Первое — закон.
Второе — резко ограничить оборот «фуфломицинов». Список лекарств, которые может использовать врач, должен быть утвержден. Все, что не прошло базу доказательной медицины, — за пределами этого списка. Люди могут это покупать, врачи могут назначать, но это не может оплачиваться страховой компанией и быть в рамках утвержденных протоколов лечения.
Затем государство утверждает протоколы, но берутся они в готовом виде у стран с цивилизованной медициной. Никаких доморощенных протоколов.
Создается сеть независимых аналитических лабораторий или компаний, куда каждый человек может принести любую таблетку и проверить — это мел или лекарство. Я половину препаратов, которые назначаю, лично отнесу в эту лабораторию. Проблема лекарственной фальсификации огромная, и ею никто не занимается.
Но в любом случае — страховая медицина.
Вместо ста кафедр педиатрии в стране — две-три.
Некий единый центр, который анализирует современные научные данные со всего мира, готовит для врачей рекомендации, публикует на своем сайте тест-вопросы, на которые врачи обязаны отвечать раз в неделю. Не прошел — зарплата меньше, прошел — больше.
Помощь родителям только тогда, когда родители играют по правилам государства. Не хочешь вакцинироваться — твое право. Но почему государство должно тебя лечить? Значит, не получаешь денег от государственной страховой — плати свои.
Твой ребенок не привит — он не может ходить в государственные школы, пусть идет в частные. Но при этом — жесткое страхование на случаи вакцинальных осложнений, строжайший контроль на всех этапах вакцинации.
– УП: Каким спортом вы сами занимаетесь?
– ЕК: Бег, где-то 30-40 минут. На выходных — провожу время в лесу, на рыбалке, чтобы никого не видеть.
публикуется с сокращениями
из Komarovskiy.net
