Ах, эти колдуньи в соболях и бриллиантах! Ах, этот волшебный мир женских сказок, в мареве Chanel №5 и Guerlain! Ах, эта дорога, устланная золотистым ламе, и эти сирены, напевающие сладкими голосами: «Новый черный — лавандовый», «Запах весны — ирис», «Must have — атласные сапоги до бедра»...

Сказочный и манящий мир роскоши с феями в Гуччи и нимфами в Маккуин, с отелем Монтре Палас, где желтые маркизы и вид на туманные горы, изумруды на завтрак и «Moet» с персиковым соком на ужин...

Мир соблазнов, перед которыми нельзя устоять, мир, где трагедии укутаны в шубы из викуньи, а радости усыпаны пайетками и благоухают ароматом бесконечной весны, за которой по всему миру летает личный самолет с устрицами и брютом на борту.

Эх! Этого мира больше нет. Деньги есть, шубы есть, бриллианты есть. А магии нет.

Роскошь и высокая мода, эти привилегии богачей, о которых мы узнавали, затаив дыхание, из наших священных писаний, журналов Vogue, Harper’s Bazaar, Vanity Fair, которым завидовали и о которых мечтали... они... ну, в общем... короче, не мечта они больше.

Мода, эта старая корова, у которой протекла крыша и вздулся паркет, продалась — она теперь доступна, растиражирована, она в каждом доме, она, как телевизор. Да и телевизор устарел, чего уж там. Мода, как Интернет, повсеместна и обыденна, она не роскошь, она — необходимость. Нет больше чуда, нет зачарованных странниц, нет миражей, которые влекут нас сияющими витринами.

То есть витрин, конечно, хоть отбавляй. Просто в них больше нет волшебства. Ну какое, позвольте, волшебство, в платье за две тысячи евро, которое сделано в Бангладеш на маленькой грязной фабрике, и про чью бессовестную надбавочную стоимость мы знаем всю неприглядную правду, и которое спустя два месяца будет отправлено в сток? Это магия?! Ну нет. Это фокус. Или вообще ловкость рук, то есть мошенничество.

Мода — карикатура. Та самая, высокая. Стоит хоть посмотреть последние показы от «великих», чтобы увидеть не кризис, нет. Катастрофу. Настоящая отчаянная безвкусица. Кошмар. Прада, Марк Джейкобс, Гуччи, Андерсон — все это не плохо, нет, это ужасно.

Мода стала такой же заурядной индустрией, как производство шпунтиков или пластиковых стаканов. Журналы, эти поэты высокой моды, опростились и уж строчат не поэмы, а рекламные частушки. Гламур не завораживает, гламур бежит за тобой, как попрошайка, выклянчивая мелочь на опохмел

Модные журналы?! Серьезно?! Да кто их читает?! Кто их читает, если им давно не нужен читатель, если они лишь стелятся перед рекламодателями, рассыпаются в «восхитительном восхищении», нахваливают все подряд, не пишут нам ни слова правды?

Кому нужна мода, если она уже давно выдохлась и копирует то, что мы покупаем в секонд-хендах, то, что носили наши мамы или бабушки двадцать-тридцать лет назад, то, что мы надевали, когда были в детстве панками или готами? Нам на полном серьезе предлагают все это за бешеные тысячи, как будто это не лежит у нас в сундуках, припорошенное нафталином.

овейшее поколение ходит в пижамных штанах и папином пальто, они знать не хотят ни о чем таком гламурном, что стоит больше пяти евро, они не читают ни журналы, ни даже модные блоги — потому что там нет ничего, что могло бы их удивить.

Журналы, блоги, показы — все это то ли развалины, то ли декорации, где нет жизни, правды, драйва, счастья. И очень смешно, что в эти руины зазывают молодежь. Купи, говорят, Шанель, вот же идол твой, дочка Джонни Деппа, ее рекламирует. Ну, купи, ну чего ты?

А девушка семнадцати лет надела рубашку брата, бабушкину бархатную юбку, желтую штормовку на стеганую куртку Uniqlo — и она уже модная. Без журналов, блогов, показов. Потому что у этой девушки свой мир, со своими чердаками на даче, где залежи винтажного добра, с подругами-умницами, с пабликами в Telegram и подписками в Instagram. Это — ее мир. Ее магия

В этом мире есть новые люди, которые шьют платья, вяжут шапки, привозят винтаж из Стокгольма, здесь свои коды, своя культура. Это такой чудесный интересный мир, про который никто ничего не хочет знать, потому что его нельзя впихнуть в индустрию — он не сжимается до узких рамок маркетинга. Здесь никому не хочется умирать на работе, выгорая от двенадцати коллекций в год, никому не хочется шантажировать медиарекламными контрактами, никто не заинтересован в том, чтобы найти себе в Индии рабов, которые будут вышивать кутюр за пять долларов в месяц. Это мир, в котором есть идеалы, ценности, гуманизм, нравственность. И очень мало жадности и одержимости. И тщеславия.

Звучит идеально, и, конечно, это не совсем так, но все-таки это более человечное и настоящее пространство.

то мир, от которого вся эта огромная индустрия моды и красоты в ужасе, потому что они его не понимают, он не работает по ее принципам. Эти новые люди — они делают что-то «для себя», а не для «богатых лохушек». О них пишут друзья в своих фейсбуках — и не потому, что им заплатили, а потому, что им это все нравится. Честный в общем-то мир, где люди, как в старые добрые времена, делают что-то ради удовольствия.

Вот сейчас все только и обожествляют Мартина Марджеллу, который часто делал одежду себе в минус, он делал ее ради творчества, ради счастья. Никакой индустрии, никакого маркетинга, никаких интервью. Одежда лишь как воплощение современной красоты, одежда, как актуальная философия. Ему не нужен был пиар, ему не нужны были все эти глянцевые медиа с их фальшивой восторженностью.

И вот сейчас появилось много таких «марджелл». Может, не все такие убийственно талантливые, может, многие делают не великое искусство, а просто классную одежду, но суть в том, что они это делают так, как видят время, в котором мы живем.

Поэтому о них хочется узнавать, их вещи хочется носить. Такая одежда может изменить тебя к лучшему. И не потому что ты из дурнушки превратишься в богиню, а потому что правильные вещи меняют состояние души. Вот я покупаю одежду у одного русского дизайнера — и ее свободные рубашки и широкие брюки поменяли мои отношения с миром.

C точки зрения поклонниц Дольче и Габбана, я стала менее сексуальной, но я, черт побери, стала куда более уверенной и стала лучше ощущать свою настоящую сексуальность (а не визуальную). Мне стало удобнее, мне стало свободнее, я лучше чувствую себя как женщину и как личность

А ведь только в этом и есть смысл моды — дать человеку то, чего ему не хватает (и не обдирать при этом, как липку!). Дать ему идею, поддержать, увлечь. Можно высиживать в своих дорогущих платьях (которые обесценились в десять раз, как только ты их надел) и при этом ощущать себя счастливой лишь в секунду покупки. Это — индустрия. Подделка. Реплика мечты.

Можно лежать прямо на песке на берегу океана в просторных брюках, рубашке «бойфренда» и в чем-то большом, вязаном и уютном и чувствовать себя одновременно и частью природы, и частью моды, и на сто процентов самой собой, и ощущать, как прямо сейчас мечты становятся настоящим, потому что ты сама — настоящая. И все это вокруг, включая тебя, — вдохновение и гармония, и ты тут в полном удовольствии, никому не завидуешь, никого не ревнуешь, ничем не обижена — потому что не тратишь бесплодные усилия, чтобы стать кем-то другим. Ты сама себе и мода, и журнал — вот сейчас сольешь свое фото в Instagram, и тому, кто это увидит, захочется перемен.