Психологи из Университета Макгилла (Канада) поставили следующий опыт: добровольцев просили подержать руку в воде, охлаждённой почти до 4°С. Человек терпел холодную воду сам или же в присутствии товарища по несчастью. Им мог быть или какой-то совсем незнакомый человек, или же добрый знакомый, но и в том, и в другом случае «напарник» тоже должен был страдать от холодной воды. Затем у добровольцев просили оценить, насколько неприятными были их ощущения.

В статье в Current Biology Джеффри Могил (Jeffrey Mogil) и его коллеги пишут, что присутствие «страдающего знакомого» усиливало собственную боль. Однако, если рядом был незнакомый человек, на интенсивности ощущений это никак не сказывалось. Похожий опыт и с похожими результатами был поставлен на мышах, только животным приходилось терпеть боль не от холодной воды, а от инъекций специального вещества.

«Заразительность» боли исследователи объясняют эмпатией, то есть способностью сопереживать эмоциональному состоянию другого человека. И легко представить себе, что благодаря эмпатии от присутствия друга нам может становиться только хуже – если друг сам от чего-нибудь страдает. Иными словами, если вы хотите утешить близкого человека, вы сами должны быть свободны от печалей и болей, иначе вы просто усилите друг другу отрицательные переживания.

Однако здесь интереснее другое: мы можем понимать эмоции не только близких друзей, но и посторонних нам людей, так что же на мешает в них вчувствоваться? Почему добровольцы в эксперименте в присутствии незнакомца ощущали холодную воду так, как если бы они были одни? Авторы работы предположили, что всё дело в стрессе из-за присутствия незнакомой персоны. Оказалось, что рядом с чужим человеком у участников эксперимента повышался уровень стрессового гормона кортизола, то есть стресс и впрямь имел место. Если человеку давали антистрессовое лекарство, подавляющее активность кортизола, то боль незнакомца становилась «заразительной», очевидно, из-за того, что он в глазах другого человека делался более дружественным. Похожего эффекта удавалось добиться и чисто психологическими методами, когда двух незнакомых людей просили вместе поиграть песни «Битлз» в видеоигре Rock Band.

Эмпатия – феномен многомерный, и такое усиление боли может быть одной из самых простых её проявлений. Но если всё дело в эмпатии, тогда придётся допустить, что она есть и у крыс. Проблема же в том, что способность животных к эмпатии – один из самых дискуссионных вопросов в зоопсихологии. Газета Los Angeles Times вспоминает в связи с этим эксперименты Пегги Мейсон (Peggy Mason) из Чикагского университета (США). В 2011 году Мейсон вместе с коллегами выпустила в Science статью, в которой говорилось о способности крыс сопереживать друг другу. Результаты вызвали некоторые сомнения в научном сообществе, во многом из-за того, что реакции животных и их мотивы часто бывает довольно трудно интерпретировать: например, как мы можем точно судить об «альтруизме» или «бескорыстии» животных? Тем не менее, ровно год назад появилась новая работа от той же группы в Чикагском университете – теперь исследователи утверждали, что эмпатия у крыс зависит не столько от генетического родства, сколько от социального опыта. Проще говоря, грызуны помогали тем, кого они знали, своим знакомым, что чрезвычайно напоминает вышеприведённые результаты с холодной водой и знакомыми-незнакомыми товарищами по несчастью.

Впрочем, возможно, что дискуссия относительно животных связана с тем, что мы слишком переоцениваем сложность эмпатии. Не исключено, что для неё вовсе не нужны такие уж сложные механизмы социального взаимодействия, так что она может быть доступна даже для животных с относительно простой социальной структурой. Как было сказано выше, эмпатию можно включить каким-то совместным действием – например, видеоигрой – и было бы интересно проверить, сработает ли это на крысах. Для них, правда, придётся подобрать совместное занятие попроще, нежели совместное исполнение «Битлз».