В студенчестве работала в пресс-службе миротворческого корпуса и в период войны в Чечне занималась гуманитарной помощью для солдат, создавала приют для наркозависимых девочек при Свято-Никольском Черноострожском женском монастыре. Всегда была там, где ждут помощи. Мне хотелось быть социально активной и делать важные вещи.
Желание быть полезной и необходимой приходит постепенно, в тот момент, когда ты видишь, что вокруг тебя царит жестокость и одиночество. Родители, друзья, многие меня отговаривали не связываться с больными, стариками и сиротами. Мне себя не жалко. Жалость - ужасное и ненужное чувство. А вот сострадание, уважение и любовь многого стоят. Я к этому всегда стремилась, когда видела израненные глаза посторонних людей. Это сейчас я уже кандидат политических науки и член Межсоборного Присутствия Русской Православной Церкви, а тогда была обычной наивной девчонкой.
О детях
Сейчас у меня одиннадцать детей, семь из которых я усыновила и четырех родила сама. Многие говорят, я быстро повзрослела. Будучи еще девятнадцатилетней девчонкой, когда мои сверстники влюблялись и только определялись с будущим, я уже родила Данилу и взяла первую девочку из смоленского детского дома. Наташе было тогда восемь лет. Все мое окружение возмущалось и пыталось переубедить меня: «Ты глупая, зачем тебе это нужно, у девочки мама проститутка, поэтому и она тоже станет проституткой, когда вырастет». Многие, когда узнали, что через год я забрала еще и ее сестру, просто отвернулись от меня. Диму мы нашли на рынке на Украине, когда отдыхали. Он воровал и попрошайничал, ему было восемь с половиной. Мальчик рассказал нам, что его мама пьет, а у него еще два брата. Нам пришлось пройти через ад, чтобы оформить документы на него и взять с собой в Россию. Потом был Максим, который сам попросился, чтобы мы забрали его из детского дома, потому что ему уже почти девять и у него никогда не было мамы и папы. Тогда я была беременна, а мой муж Николай лег в больницу с одним из наших малышей. Там к супругу, к настоящему офицеру, подошел мальчик и без лишней боязни стал задавать на первый взгляд простые, но очень важные вопросы: «А у вас есть еще дети? И жена есть? И у вас дружная семья?». Мы его забрали к себе домой. Последние – Полина, Сережа и Леша, я их называю тройняшками – родные братья с сестрой. Им было пять, семь и восемь лет. Было понимание, что уже трудно и можем не потянуть. Но наш духовик переубедил меня и дал веру в свои силы. Так у нас появились еще ребятишки.
О детских домах
Есть множество мифов о детских домах – плохая генетика, статусы, психологические травмы. Конечно, все это есть, но не в такой степени. Бытует мнение, что детский дом – это какой-то ужас. Ужас только в том, что дети в восемь лет не знают, что чай – это производное от заварки и кипятка, они уверены, что чай водится в чайнике. Ужас в том, что для нынешней системы детских домов, выгодно делать из детей дебилов. Ужас в том, что люди забирают детей, а потом через месяц и два их сами же и бросают. Ужас, что мы верим в бумажки и не хотим сами проверить ребенка и убедиться, что он здоров. Ужас, что до сих пор убеждены, что проституция, алкоголизм и наркомания передаются, хотя могут передаться только склонности и все зависит от воспитания. Ужас в том, что нам легче думать, что только дети из детских домов убивают, насилуют и воруют.
О прошлом
Многим проще откупиться – перечислить деньги, купить игрушку. Потому что не надо брать ответственность за судьбу человека, не надо решать проблемы, когда ребенок будет воровать у других детей в школе, не надо краснеть за него, когда его ругают. Так проще. Я понимаю волонтеров, они молодцы. С одной стороны, они делаю большое дело, когда помогают и ухаживают за детьми, но, с другой стороны, каждый ребенок ждет, когда ему предложат жить в семье. С каждым ребенком мы разговариваем, и все знают, откуда они и прекрасно помнят о своем прошлом. Мы не делаем из этого кошмара. Они никогда не спрашивали о биологических родителях, и я не считаю нужным им о той жизни напоминать. Когда старшей Любе было 17, вдруг появилась ее мама, проявляла заботу, но ее хватило на несколько месяцев, потом снова пропала и забыла.
О настоящем
Старшие дочки из того смоленского детского дома уже выросли и вышли замуж. Одна родила близнецов – Вику и Катю, а вот другая в сентябре родит девочку. Наташе сейчас 27 лет, Любе – 23. Дима с этого года живет отдельно. Он закончил топливно-энергетический колледж, и мы с ним договаривались, что как только он закончит обучение, мы ему разрешим жить одному. В этом году Диме исполнится 21 год. Максимка сдает экзамены в кадетский корпус. Ему 15 лет. Он сразу определился, что хочет быть как папа – военным. Еще он ходит в храм – помогает на богослужениях. Тройняшки пока еще маленькие, у них все впереди.
О будущем

Помню, в самом начале между «своими» и приемными были мелкие склоки и разговоры: «Мама, давай вернем их в детский дом, почему они наши игрушки берут и права качают». Сейчас они – единое целое и всегда будут отстаивать общие интересы и защищать нашу семью. Такие вопросы должны сопровождаться родительским объяснением и воспитанием. Они четко знают, что такое семья, ответственность друг за друга. Мы все делаем сообща. Я не знаю, что будет завтра, возможно и у наших детей будут дети из интернатов. Мы молодые, активные, чего же нам бояться. Кто-то думает, что так не бывает. Бывает. И мы гордимся этим.» из СЕМЬЯ - МАЛАЯ ЦЕРКОВЬ - ОСНОВА ГОСУДАРСТВА