Американский астронавт Скотт Келли провел на земной орбите больше времени, чем любой другой американец, и рассказал о своем путешествии в колонке для The Time

Думаю, некоторые люди хотят услышать, что в течение 340 дней вращения вокруг планеты было сделано хоть одно серьезное научное открытие. Но мне нечего сказать.

По большому счету, я делал то, к чему меня готовили. Данные еще анализируются, но ученые уже воодушевлены тем, что видят. Генетические различия, возникшие у меня с братом-близнецом, могут пролить свет на влияние космического полета на тело человека, а также процесс старения здесь, на Земле. Первые данные показывают, что состояние моих теломер – концевых участков хромосом, определяющих генетический возраст, – за время пребывания в космосе улучшились, по сравнению с теломерами Марка. Ученые ожидали противоположного. Исследования, над которыми я работал, помогут найти решение проблем со здоровьем, возникающих при длительных космических полетах: потеря костной массы, ухудшение состояния мышц и зрения, влияние длительного воздействия радиации.

Результаты 400 исследований, над которыми мы работали, и научные публикации, основанные на них, будут выходить десятилетиями. Но я и Миша Корниенко (российский космонавт, вместе с которым Келли летал на МКС – НВ) – лишь два примера того, как длительное пребывание в космосе влияет на человека. Чтобы сделать более уверенные выводы, нужно больше космонавтов. Тем не менее, у меня есть ощущение, что мы сделали открытия.

Лично я понял, что ничто в мире не сравнится с ощущением воды. В тот же вечер, когда мой самолет приземлился в Хьюстоне, и я, наконец, добрался домой, я сделал то, о чем говорил уже давно: зашел в дом, вышел с другой стороны и прыгнул в бассейн – прямо в костюме для полетов. Я больше никогда не буду относиться к воде как к чему-то само собой полагающемуся. Миша говорит, что у него те же ощущения.

Я понял, что могу быть очень спокойным в плохих ситуациях. Я знал это еще с детства, но в космосе эта черта определенно усилилась.

Я понял, что пунктуальность – будь то интервью или выход в открытый космос – единственный способ оставаться впереди и идти к успеху. «Если ты не пришел на пять минут раньше, ты опоздал».

У меня улучшилось раздельное мышление. Это не значит, что я дистанцировался от чувств – просто фокусировался на том, что могу контролировать, и игнорировал то, чего не могу.

Наблюдая за тем, как моя мать готовится стать полицейским, я понял, что большой скачек обеспечивается маленькими шажками.

Я понял, насколько приятно сидеть за столом и обедать вместе с другими людьми. В один из дней в космосе увидел по телевизору, как люди сидят за столом и обедают, и вдруг затосковал. Мне захотелось так же сидеть за столом со своей семьей, наслаждаться свежеприготовленной едой, стоящей тут же на столе по закону гравитации, и сидеть тут же на стуле, на который также действует гравитация.

Моя девушка, Амико, купила новый обеденный стол для нас и отправила мне фото. Через два дня я вернулся на Землю, и сел во главе этого стола. На нем была прекрасная еда, присланная моим другом Тилманом. Собралась вся семья: Амико, Марк, его жена Гэбби, мой отец, мои дочери Саманта и Шарлотта. Именно так я себе все это и представлял. В какой-то момент Гэбби начала горячо показывать то на меня, то на Марка. Она подметила, что мы с Марком одновременно сделали одинаковый жест – сложили руки на макушке головы. Я понял, что это и значит снова быть с семьей.

Я понял, что большинство проблем не относятся к ракетостроению. Но если есть проблема в области ракетостроения, нужно обращаться к ракетостроителю. Иными словами, я научился искать совета и помощи у экспертов.

Я понял, что за достижением, которое, кажется, сделал один человек, наверняка, стоят сотни, возможно, тысячи умов. Быть воплощением этой работы – привилегия.

Я понял, что в русском языке гораздо более обширная ругательная лексика и гораздо более сложная лексика дружбы.

Я понял, как прекрасно пахнет трава, дует ветер. Дождь – вообще чудо. Попытаюсь не забыть об этом до конца своей жизни.

Я понял, что мои дочери – удивительные личности, а я пропустил часть жизни каждой из них. Этого уже не вернуть.

Следя за новостями из космоса, я понял, что Земля может казаться водоворотом хаоса и конфликтов. Видеть, как деградирует экология планеты из-за деятельности человека, - душераздирающее зрелище. Я также понял, что наша планета – самое прекрасное, что я в жизни видел, и нам очень повезло быть здесь.

Я стал благосклоннее к людям, включая тех, кого я не знаю, кто мне не нравится и с кем я не согласен. Я начал показывать людям, что ценю их. Поначалу это их даже пугало – непохоже на меня.

Я понял, что год в космосе порождает множество противоречий. Когда целый год не видишь человека, которого любишь, отношения, с одной стороны, натягиваются, а с другой – укрепляются. Я понял, что зайти в ракету, которая может меня убить, значит, одновременно примириться со смертью, и почувствоваться себя живым, как никогда в жизни. Я также понял, что сейчас американская космонавтика стоит перед выбором: либо мы вновь подтверждаем нашу готовность двигаться дальше, умножать наши успехи, делать все более сложные вещи, либо признаем свой проигрыш, чем ставим под угрозу наши цели.