Это было невероятно сильно — тем более, с огромной цветастой сцены эту песню пел детский хор. И будто дым Бухенвальда накрыл всю попсу, которая до того пела военные песни, всех «Стрелок», «Блестящих» и Лолит. Дети были настолько не к месту тут, настолько вне толпы с этим страшным «Бухенвальдским набатом», — и не они терялись в толпе. Это толпа терялась в них.

И мне стало интересно, что это за песня. Как она появилась.

Страшная судьба, страшная преследовала одного из её создателей — поэта Александра Соболева. Свой собственный, локальный Бухенвальд в границах огромной страны.

«Бухенвальдский набат» знали все. Песня гремела по стране, звучала из радиоприёмников и со сцен. Песню разучивали в школах и вокально-инструментальных ансамблях. Сотни писем приходили на радио с пометкой — «автору «Бухенвальдского набата». Эти письма попадали к адресату — к композитору Вано Ильичу Мурадели. Автора стихотворения не знал никто. Его имя не появлялось в титрах, не звучало со сцены, его имя пропадало без вести, в то время как песня охватывала не только огромный Союз, но и зарубежные государства.

Он написал эти слова за два часа. Просто по радио рассказали об открытии мемориального комплекса в Бухенвальде — и он тут же заперся в комнате и пропал. Шёл 1958 год. На территории бывшего лагеря возвели башню, увенчанную колоколом.

И слова Александра Соболева тут же нашли свою бумагу:

Сотни тысяч заживо сожженных
Строятся, строятся в шеренги к ряду ряд…

Он отнёс стихотворение в «Правду» — фронтовик, инвалид войны, поэт. Но это — в белой чаше весов. А в чёрной — беспартийный еврей. Рождённый под именем «Исаак». В «Правде» стихи отвергли.

Тем не менее, в «Труде» стихотворение взяли — глядя на его художественные достоинства, а не на национальность автора. Тогда Соболев решился — и отправил стихотворение известному композитору Вано Мурадели. А через два дня получил ответ. Мурадели позвонил ему по телефону и сказал: «Пишу музыку и плачу… Какие стихи!» Вано Мурадели:

Мурадели с готовой песней и связями пошёл на Всесоюзное радио. Но там посмотрели на автора стихов — и спросили, почему уважаемый Вано Ильич так неважнецки относится к выбору текста. Песню не взяли. На песню тут же повесили клеймо, мол, это не стихи, а мракобесие какое-то. Эту фразу сказал известный поэт-песенник Лев Ошанин: «Мракобесные стихи: мертвые в колоны строятся!».

Но в какой-то мере Соболеву повезло. Потому что в СССР была ещё такая ветка, как художественная самодеятельность. К коллективам художественной самодеятельности не предъявлялись такие требования, как к «профессиональным» ансамблям и исполнителям, а на фестивалях этой самой самодеятельности можно было прозвучать не хуже, чем с большой сцены Всесоюзного телевидения. И ЦК ВЛКСМ (комсомольцы — если кто уже не помнит этого сокращения) «списало» песню Соболева — Мурадели на исполнение одному из своих многочисленных худколлективов.

Вторая ступень везения пришла в Вене, где проходил какой-то фестиваль художественной самодеятельности. Советский Союз, помимо прочих, был представлен хором студентов Уральского университета — именно в их программе был «Бухенвальдский набат».

Одного-единственного исполнения песни хватило для того, чтобы покорить мир. Её пели на улицах, её переводили на другие языки, студенты стали звёздами, и все хотели узнать автора песни. «Вано Мурадели», — говорили желающим, — «известный советский композитор». Имя Соболева не упоминалось нигде.

Песня попала в документальный фильм «Весенний ветер над Веной», который был показан в СССР. И песня полетела по Союзу. Она появилась в репертуаре ансамбля песни и пляски Советской Армии под управлением Александрова — это был грандиозный успех!

Имя Соболева не упоминалось нигде и никогда. «Мурадели. Бухенвальдский набат» — вот и всё. Однажды Соболев обратился к предсовмина Косыгину с просьбой выплатить ему хотя бы часть гонорара за стихи — ведь было выпущено около 9 000 000 пластинок с «Бухенвальдским набатом»! Молчание было единственным ответом.

Все, кто пытался связаться с автором стихов, — утыкались в стену молчания. «Он болен», «Его нет в Москве», «Он в отъезде» — говорили люди в штатском. Во время гастролей ансамбля Советской Армии во Франции один из слушателей хотел подарить автору стихов автомобиль. «У него есть всё, что ему нужно!» — сказал человек в штатском про Соболева, который жил на тот момент в бараке-многоквартирке.

…Я не мечтаю о награде
Мне то превыше всех наград,
Что я овцой в бараньем стаде
Не брел на мясокомбинат…

Он и в самом деле никогда не прогибался под власть, никогда не писал хвалебных песен Сталину или просто СССР, не умел лизать зады — и в том была причина всех бед. Но зато он не опустил головы. Рисунок его жены, Татьяны:

Он родился в 1915 году в местечке Полонное (Украина). Он писал стихи с детства, а на выпускном школа даже поставила спектакль по его маленькой пьесе. Тогда ещё имя Исаак не было клеймом. Таким опасным, по меньшей мере.

В 1930 году он, с котомкой и тетрадкой стихов, приехал в Москву (к старшей сестре). Работал слесарем, вступил в литературное объединение, затем перешёл работать в заводскую газету, писал стихи.

С войны он вернулся инвалидом II группы, после двух контузий, снова работал на заводе в литейном цехе, затем в заводской многотиражке. К этому времени его уже звали Александром (имя было литературным псевдонимом). Тогда же Соболев женился — по большой любви. Завод, койка в общежитии, карточки на хлеб — и любовь. Вот они с супругой Татьяной в 1947 году:

По сокращению штатов беспартийного еврея, да ещё позволявшего себе резкие критические статьи и некоторые замечания в сторону разнузданности и злоупотреблений в руководстве заводов, уволили. Он болел, около пяти лет провёл в больницах.

Кстати, его жену, Татьяну, также уволили с радио в 1954 году из-за мужа-еврея. Ещё в 1953 году ей конфиденциально порекомендовали расстаться с Александром. На работе её восстановили, но в 1957 году произошёл второй «еврейский погром» в главной редакции радиовещания. Все, имеющие связи с еврейской национальностью, были ненавязчиво уволены.

О нет, не в гитлеровском рейхе,
а здесь, в стране большевиков,
уже орудовал свой Эйхман
с благословения верхов…

Вы представляете, как можно было написать такое в 50-е?

По сути, на Соболева обрушился запрет на работу. Его фельетоны и статьи нигде не брали — по указанию свыше, а физический труд был невозможен из-за болезней и указаний врачей. Он пытался устроиться на производство контролёром — но при взгляде на его паспорт с именем «Исаак» на это место тут же попал другой человек. Коллеги и друзья помогали ему. Его печатал «Крокодил» — сатирический фельетоны. И, кстати, даже издал крошечный сборничек стихов. Впрочем, Мануил Семёнов, главный редактор «Крокодила», получил за это серьёзную выволочку сверху.

Ему звонили ночью и говорили: «Мы тебя случайно пропустили — поднять голову уже не дадим…» Его обманывали — умывая руки. Зав отделом культуры ЦК КПСС Поликарпов обещал Соболеву тут же включить его в списки Союза Писателей СССР — как же, автор текста известно песни, и не член ССП! Это было не более чем актёрским жестом для успокоения совести: ни в какой СП Соболева так и не приняли.

40 лет в нищете — иначе сказать сложно. 6 сентября 1986 года он умер — всё так же неизвестный, никому не нужный.

А песня гремела. Известный писатель Константин Федин, например, так отозвался о ней: «Я не знаю автора стихов, не знаю других его произведений, но за один „Бухенвальдский набат“ я бы поставил ему памятник при жизни».

В 1963 году Соболева и Мурадели за «Бухенвальдский набат» представили на соискание Ленинской премии. Соболева тут же вычеркнули из списков — а песня без слов уже не могла числиться в соискателях. Мурадели промолчал, как молчал он всегда, когда дело касалось Соболева. Он тоже боялся.

Более того, на стихи Соболева существовал ещё ряд песен известных композиторов — «Вечный огонь», «Голуби мира». Получил ли он хотя бы крохи от полагавшихся гонораров?..

Post Factum

Впервые читатели и слушатели узнали о существовании Александра Соболева в 1997 году из статьи Марины Катыс «Кто сочинил „Бухенвальдский набат“?» в журнале «Огонёк». Тогда же Еврейская культурная организация выпустила небольшим тиражом сборник его стихов «Бухенвальдский набат». В 1999 году вдова Александра Татьяна продала трёхкомнатную квартиру и переселилась в однушку, а на вырученные деньги выпустила единственный роман Александра Соболева — «Ефим Сегал, контуженный сержант». В 2006 году вышла её книга воспоминаний о муже — «В опале честный иудей…» (Соболева Татьяна. «В опале честный иудей…» — М.: Параллели, 2006.- 432 с.- т. 500 экз.).

Она пыталась сделать ещё одну вещь — правильную, мне кажется. Установить на Поклонной горе рядом с памятником жертвам концлагерей плиту с текстом «Бухенвальдского набата». Но этого не позволили.

Есть ощущение, что даже теперь, спустя 23 года после смерти, Александр Соболев находится в вечной опале. А его песня по-прежнему летит по стране.

Бухенвальдский набат

Люди мира, на минуту встаньте!
Слушайте, слушайте: гудит со всех сторон —
Это раздается в Бухенвальде
Колокольный звон, колокольный звон.
Это возродилась и окрепла
В медном гуле праведная кровь.
Это жертвы ожили из пепла
И восстали вновь, и восстали вновь!
И восстали,
И восстали,
И восстали вновь!

Сотни тысяч заживо сожженных
Строятся, строятся в шеренги к ряду ряд.
Интернациональные колонны
С нами говорят, с нами говорят.
Слышите громовые раскаты?
Это не гроза, не ураган —
Это, вихрем атомным объятый,
Стонет океан, Тихий океан.
Это стонет,
Это стонет
Тихий океан!

Люди мира, на минуту встаньте!
Слушайте, слушайте: гудит со всех сторон —
Это раздается в Бухенвальде
Колокольный звон, колокольный звон.
Звон плывет, плывет над всей землею,
И гудит взволнованно эфир:
Люди мира, будьте зорче втрое,
Берегите мир, берегите мир!
Берегите,
Берегите,
Берегите мир!

1958

«Бухенвальдский набат» в классическом исполнении Муслима Магомаева:

Подпишитесь на наш канал

«Бухенвальдский набат» в исполнении хора Российского государственного социального университета (женские голоса ах как звучат!):

Подпишитесь на наш канал

leafclover.club