Во время Второй мировой войны в горах Памира произошла одна из самых страшных авиакатастроф в истории не только Советского Союза, но и всего мира. На борту самолета ПР-5 находился один пилот и шесть пассажиров. Все они выжили после вынужденной посадки, во время которой самолет был разрушен. Но то, что произошло после, кажется немыслимым и невозможным, выходящим за все рамки человеческой морали. Но это произошло.
Мы предупреждаем: это настолько страшная и тяжелая история, что лучше ее не читать, если ты не уверена в крепости своих нервов.
16 февраля 1942 года самолет ПР-5 вылетел из Сталинабада (Душанбе) в Хорог. На борту находились пилот Василий Княжниченко и шесть пассажиров: начальник Памирского погранотряда майор Масловский, работник Наркомата НКВД Вихров, работник Наркомата НКВД Таджикской ССР Жуковский и Анна Гуреева - жена начальника хорогского аэропорта. С Анной были дети: десятилетний Саша - ее пасынок, сын мужа от первого брака, и Валера, ее родной ребенок, малыш, которому не было и года.
Через час-полтора после вылета самолет оказался над Памиром. Эти горы так высоки, что пилотам приходилось пролетать в ущелье между пиками – это называлось воротами. В тот день ворота Памира захлопнулись именно тогда, когда маленький ПР-5 пролетал урочище Калаи-Вамар: погода мгновенно испортилась, и видимость стала почти нулевой. Пилот пытался поднять самолет выше, но в этот момент хрупкая летательная машина задела скалу. Самолет потерял управление и рухнул в горах - на высоте 4400 метров.
Несмотря на то что сам самолет разбился вдребезги, все пассажиры уцелели и никто даже не получил серьезных травм. Пилот приказал всем выйти из самолета. Нужно было что-то делать, причем срочно.
Дело в том, что на такой высоте нельзя находиться долго: разреженный горный воздух вызывает кислородное голодание, перепады температур на такой высоте способны убить человека за несколько часов. Кроме того, у пострадавших не было почти никакой еды.
Из дневника Анны Гуреевой (орфография и пунктуация сохранены):
«С начала посадки имелось: Сливочного масла – 600 гр. Колбасы – 1000 гр. Сыра – 1200 гр. 1 банка крабов. Водка «Арак» – 3 поллитра. Питались один раз в день по несколько граммов разных продуктов. Вода совершенно отсутствовала питались снегом до 19 февраля.»
Самолет потерпел крушение около трех часов дня. В 17:00 Княжниченко и Вихров отправились на поиски пути к жилью. Было ясно: если в ближайшее время не добраться до ближайшего горного кишлака, все погибнут. Увы, через час они вернулись ни с чем: прохода к реке Пяндж, вдоль которой можно было дойти до жилья, не оказалось.
Дело в том, что на такой высоте нельзя находиться долго: разреженный горный воздух вызывает кислородное голодание, перепады температур на такой высоте способны убить человека за несколько часов. Кроме того, у пострадавших не было почти никакой еды.
Из дневника Анны Гуреевой (орфография и пунктуация сохранены):
«С начала посадки имелось: Сливочного масла – 600 гр. Колбасы – 1000 гр. Сыра – 1200 гр. 1 банка крабов. Водка «Арак» – 3 поллитра. Питались один раз в день по несколько граммов разных продуктов. Вода совершенно отсутствовала питались снегом до 19 февраля.»
Самолет потерпел крушение около трех часов дня. В 17:00 Княжниченко и Вихров отправились на поиски пути к жилью. Было ясно: если в ближайшее время не добраться до ближайшего горного кишлака, все погибнут. Увы, через час они вернулись ни с чем: прохода к реке Пяндж, вдоль которой можно было дойти до жилья, не оказалось.
На следующий день, 17 февраля, Княжниченко и Вихров вновь отправились на поиски выхода к реке. Натолкнулись на ущелье и вернулись ни с чем. Самолет упал на край ледника, который словно стекал в пропасть. Выхода не было.
Тем временем всем остальным приходилось ютиться в уцелевшей части самолета. Места было мало, приходилось спать буквально друг у друга на коленях. В этот же день недалеко от места аварии пролетал другой самолет. Но пилот не заметил пострадавших.
21 февраля еда в самолете почти закончилась. И жажду, и голод пришлось утолять горным снегом, который на самом деле не утоляет ни то, ни другое. 22 февраля пострадавшим послышались выстрелы, но никто не пришел и не ответил на выстрелы Княжниченко.
В семь часов утра 22 февраля умер маленький Валера.
В этот же день съели последние 150 г сыра и 20 г масла. Еда в самолете закончилась совсем.
Из бортового журнала, ставшего впоследствии дневником Анны (орфография и пунктуация сохранены):
«25 февраля. На коротком совещании решили ввиду иссякания последних сил отсутствия питания, воды, курева и спичек, наличия плохой-нелетной погоды, ждать самолета десятые и одиннадцатые сутки нет никакой надежды, когда чувствуешь что жить осталось два, три дня. Масловский, Жуковский, Вихров, Княжниченко уходим 26/11 на в. к Пянджу не зависимо от погоды отдадим последние силы, но выйти в район Шипад, Вознауд. Остается в самолете Гуреева с ребенком живым Сашей и мертвым Валерием.»
Мужчины не взяли с собой Анну и Сашу, поскольку полагали, что те не выдержат сложного горного перехода. Они клятвенно обещали, что пришлют помощь, как только доберутся до ближайшего человеческого жилья.
У Анны и Саши осталось три спички. Женщина набирала снег в банки и грела его своим телом и дыханием - чтобы можно было хотя бы попить.
Из дневника Анны Гуреевой:
28 февраля
Дни холодные с ветром, даже снегопад, никуда из кабины не выходили, покушать сильно хочется, мы тогда придумываем, что нам покушать, и придумали взять отрезать по кусочку от Валерия, отрезали с большим трудом но в горло не лезет, как это своего сына и брата кушать, но кушать хочется, и так с этого дня мы стали отрезать по кусочку и кушать.
18 марта Саша и Анна написали письма своим родным. Вот они:
«Здравствай папа и Вова шлю я горячий привет Гуреев Папа мы с мама уже голодуем целый месяц и сели Валерия Папа чивожа ты даже не мох оставить самолет и нас искать. * * * Здравтвати Коля и Витя и теть Варя шлю я вам горячий привет жилаю всива харашава. Бабушка намали нам богу чтобы нас из этой бирлоги вытощили. * * * Здравствут тет Паша, Леня и Нюра и Шурина шлюу вам горячий привет жилаю всива харашава. Писать больше нечива Дасвидания.»
«Прощай мой друг мы с тобой больше уже не стретимся …ла и рук не пожмем твое сердце на воле, но счастья не сыщешь такой. Ваня: милый, сидим уже целый месяц и ни с какой стороны и не летят и не идут, Валерий у нас скончался 24 февраля в 7 часов утра. 28 февраля Масловский, Княжниченко, Вихров и Жуковский ушли от нас искать кишлаки, у нас надежда была на них, они нам сказали как доберемся, так за вами пошлем. Ваня если они выбрались, то скажи от моего имени сволочи, они не могли послать за нами, я еще ни говорила, что вы доберетесь, а про нас забудите. Ваня проводили мы их, кушать очень хочется нам с Сашей, решили кушать Валерия… 17 марта мы его уже кончаем… мозги бережом будем понемножечку есть, может быть до конца месяца протянем, может даже спасут, а жить так хочется.»
Пока Анна пыталась выжить и сохранить жизнь пасынка, Масловский, Вихров и Княжниченко находились в полной безопасности среди людей. За несколько дней им все же удалось добраться до кишлака Матраун, где местные жители оказали им первую помощь, вызвали подмогу и отправили пострадавших в Хорог. Мужчины получили сильнейшие обморожения, Вихрову и Масловскому ампутировали ноги. Жуковского с ними не было.
И никто из троих не вспомнил о женщине с двумя детьми - живым и мертвым, которая ждала их на обломках самолета. Местные жители утверждали, что и Анну, и Сашу можно было бы спасти, если бы только им сказали, что они там и ждут. Но никто не сказал.
Из дневника Анны Гуреевой:
23 марта
24–25 марта
20 апреля
20-го ночью был сильный буран утром. Встала, хотела посмотреть, какая погода, открыла окно, но так занесло снегом весь самолет выше окон, и так не знаю, хорошая погода или нет, сижу заваленная снегом, так плохо, то в окно хоть смотрела на горы, а сейчас сижу и наплакалась вдоволь, уже больше двух месяцев сижу, и за мной никого нет. Саша у меня кончается, остались одни мозги, он же такой худой, в нем почти одни кости, и стала готовиться на холодную ночь.
Только уже в Хороге, в больнице, пилот вдруг вспомнил об Анне и Саше. Все были уверены, что они давно мертвы, но экспедицию все же снарядили - уже в начале мая. В нее вошел и муж Анны Иван Гуреев.
По пути к месту крушения спасатели обнаружили тело Жуковского: по пути к кишлаку он сорвался с тропы в пропасть. Но погиб не от этого: рядом с телом чекиста обнаружили гильзы и пустой пистолет ТТ, в котором не осталось ни одного патрона. Жуковского бросили еще живым, и он до последнего надеялся позвать своих товарищей выстрелами.
12 мая 1942 года экспедиция вышла к обломкам самолета. На остатках фюзеляжа сидела женщина.
Повернув голову и увидев мужа, Анна спросила: "Ваня, ты, наверное, уже женился?"
Иван Гуреев и в самом деле уже успел жениться, несмотря на то что с момента исчезновения его жены и двух сыновей не успело пройти и трех месяцев.
На вопрос мужа "Где Саша?" Анна не ответила. Просто показала рукой на лежащий рядом с самолетом череп.
Против Княжниченко, Вихрова и Масловского возбудили уголовные дела по факту оставления женщины и ребенка в опасности. Они получили разные сроки. Княжниченко был отправлен на фронт - в штрафной батальон.
Судьба Ивана Гуреева, а также еще одного его общего с Анной сына Владимира неизвестна.
Анну Гурееву спасли. Она долго лечилась в психиатрической больнице. После больницы она снова вышла замуж, у нее родились дети, потом появились внуки. Она дожила до преклонных лет, но никогда больше не вспоминала о месяцах, проведенных в ледяном аду.
Фото: Карачун Дмитрий/ТАСС, Курбанбаев Фархад/ТАСС, Анатолий Поляков/ТАСС, ТАСС, Getty images
www.cosmo.ru
